Пушкин путешествует. От Москвы до Эрзерума. Лариса Черкашина

завтрак повара,

      Горой кибитки нагружают,

      Бранятся бабы, кучера.

      На кляче тощей и косматой

      Сидит форейтор бородатый.

      Сбежалась челядь у ворот

      Прощаться с барами. И вот

      Уселись, и возок почтенный,

      Скользя, ползет за ворота.

      На восьмой день пути Ларины добрались-таки до Белокаменной.

      …Ну! не стой,

      Пошел! Уже столпы заставы

      Белеют; вот уж по Тверской

      Возок несется чрез ухабы.

      Мелькают мимо будки, бабы,

      Мальчишки, лавки, фонари,

      Дворцы, сады, монастыри,

      Бухарцы, сани, огороды,

      Купцы, лачужки, мужики,

      Бульвары, башни, казаки,

      Аптеки, магазины моды,

      Балконы, львы на воротах

      И стаи галок на крестах.

      Слова как кинокадры: и звук, и цвет, и движение… Предтеча величайшего изобретения кино – «волшебный фонарь» Пушкина!

      В сей утомительной прогулке

      Проходит час-другой, и вот

      У Харитонья в переулке

      Возок пред домом у ворот

      Остановился.

      «Телега на ходу легка»

      Телега, тележка – крестьянская повозка. Несмотря на мнимую простоту, телега не столь примитивна, как кажется, – в ней соединяются множество оригинальных деталей. И чтобы смастерить добротную телегу, сельскому плотнику нужно покорпеть не меньше месяца.

      В старинных путеводителях самым удобным летним экипажем значилась… телега.

      Хоть тяжело подчас в ней бремя,

      Телега на ходу легка;

      Ямщик лихой, седое время,

      Везет, не слезет с облучка.

      С утра садимся мы в телегу;

      Мы рады голову сломать

      И, презирая лень и негу,

      Кричим: пошёл!……

      «Телега жизни»

      Но в полдень нет уж той отваги;

      Порастрясло нас; нам страшней

      И косогоры и овраги;

      Кричим: полегче, дуралей!

      Катит по-прежнему телега;

      Под вечер мы привыкли к ней

      И дремля едем до ночлега,

      А время гонит лошадей.

      В ноябре 1824-го из Михайловского Пушкин посылает свою «Телегу жизни» князю Вяземскому, и в письме делает красноречивую приписку: «Можно напечатать, пропустив русский титул…»

      И хоть лежу теперь на канапе,

      Все кажется мне, будто в тряском беге

      По мерзлой пашне мчусь я на телеге.

      Тележку Пушкин упомянул в примечаниях к «Евгению Онегину», пересказывая анекдот со слов некоего К**, как «будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу».

      Ну чем не «драйв» Екатерининского века?!

      И версты, теша праздный взор,

      В глазах мелькают как забор.

      Вот она, русская мечта о сверхскорости!

      «Поспешный дилижанс»

      Дилижанс (от