Статус ВЕГА утрачен…. Евгения Орлова

по-моему, забыл сказать… Это, конечно, очень большая редкость, но все же… Если при тебе ползет какое-то насекомое, и кто-то спрашивает, что это… То надо говорить?

      – Эм… – Сандр с сомнением прищуривает почти черные глаза, озадаченно скашивая тонкие губы, – муравей?

      – Нет… – Софьян явно вздрагивает всем своим могучим телом, – паук. Потому что муравьев боюсь я. Рон при одном упоминании о тараканах верещит, как подстреленный, и старается запрыгнуть на стол или стену. Бо тошнит от многоножек, и это, к сожалению, не образное выражение. А других насекомых тут не бывает. Ну разве что бабочки…

      – Заткнись! – невольно рявкаю, сбиваясь в заполнении очередной строки в огромной пачке документов для разрешения провести ГНОМа по улице в дневное время и не по стандартному маршруту. Чувствую, как у меня на всем теле волосы поднимаются дыбом и на загривке проступает ледяной пот.

      Когда мне было лет пять, я увидел в кино, созданном при помощи макросъемки, как умывает свои фасеточные влажно-липкие глаза какая-то тропическая бабочка с гнилыми темными нечеткими пятнами бесчисленных зрачков… Мне эта мерзость до сих пор в кошмарах снится. А в детстве после этого кино я запрещал выключать свет в своей спальне почти три недели…

      – Ну вот, сам видишь, – Софьян с горьким весельем разводит руками, – а арахнофобов у нас, как ни странно, нет… Впрочем, это скорее всего благодаря роботам, которых водит Паприка. Насмотревшись на ПАУКа размером почти с грузовик бояться их мелких сородичей перестаешь на автопилоте.

      – Понятно, – Сандр явно старается скрыть веселье в голосе, но выходит у него средне, – боюсь представить, как наши прекрасные дамы реагируют на появление живности тут…

      – А дамы молча берут тапочек и расправляются с неудачливой букашкой, пока джентльмены лежат в обмороке, – хрипловатый голос Тэми раздается от входа в пультовую, где располагаются стеллажи, которые мы приспособили под некий склад одежды, – извините за опоздание. Меня задержали домашние дела.

      Машинально кидаю на нее взгляд и … настроение тут же портится, причем не только у меня. Софьян закатывает глаза, младшие Сурама хором мрачнеют, Рон с преувеличенным вниманием принимается перечитывать свое письмо, а Йоси так раздувает ноздри, что, кажется, вот-вот из них заструится дым. Мне же хочется очень многое сказать, но…

      – Да, и самое последнее, – Софьян звучит застарелой усталостью, – мы не задаем друг другу вопросов, что бы ни происходило. Личная жизнь каждого не обсуждается и не порицается, только поддерживается, при необходимости.

      – Очень удобно, – от яда в голосе Йоси должны, наверное, передохнуть все Ново-Азиатские змеи, – правда, Тэми?

      Она замирает на середине движения, которым расстегивает на себе плотную рубашку. Ее лицо заострилось и приобрело пергаментный оттенок, став почему-то еще более неземным и красивым. Полопавшиеся капилляры глаз делают взгляд затравленным и каким-то вампирским.

      – Правда, –