Реплика. Константин Юрьевич Бояндин

а где мой папа? – услышал Александр, не сразу осознавая, что «персонаж» этого действа – Вероника, при этом смутно ощущая её сидящей на его коленях.

      – Он охраняет нас, – серьёзно ответила женщина.

      На вид ей лет двадцать пять, и если Веронике двадцать семь (отчего-то Александр это точно знал), то её мама выглядела намного моложе своих лет.

      – Ты видела его, Ника, он не может оставить свой пост надолго. И он очень любит тебя, – улыбнулась Метельская-старшая.

      – Ты его любишь?

      – Очень, и мне тоже его очень не хватает, но мы будем вместе, вот увидишь. – Метельская-старшая встала и обняла свою дочь. – Такие как мы влюбляются только однажды. Береги своё сердце, Ника, – Метельская-старшая отпустила дочь, улыбаясь ей. – И помни наш уговор.

      Вероника-младшая кивнула.

      – Мне надо прийти сюда, если будет знак. Надо будет забрать всё, что в твоём столе, и не беспокоиться за тебя.

      Метельская-старшая кивает и снова обнимает свою дочь.

      – И не беспокоиться за меня, – она целует дочь в лоб. – Я всегда рядом с тобой, и всегда буду рядом.

                                                * * *

      Александр осознал, что трансляция воспоминаний, или что это было, окончилась. Вероника так и сидела на его коленях, жаркие волны накатывали на Александра, из её ладоней они переходили в плечи и скатывались по телу. Александр смутно осознавал, что те самые песочные часы стояли на столике у кресла, что песок в них не то чтобы замер, повиснув в воздухе, но иногда отчётливо двигался вспять. Вероника подняла голову, глаза её подёрнулись дымкой, улыбка стала доброй и нежной. Она отпустила левое плечо Александра, погладила его по голове.

      «Римма говорила тебе, я знаю. Пять раз это случалось. Пять раз я умирала, мама была права. Шестой будет последним, я знаю». Она наклонилась, коснувшись губами его губ, и обняла, вжалась лицом в плечо.

      Александр погладил её по голове. Нужные слова, если такие существовали, просто не приходили на ум.

      «Такие как мы. О ком она говорила?»

      «Не знаю».

      Вероника уселась вертикально, её очертания всё ещё плыли и теряли резкость, а песок в часах вовсю нарушал законы физики, двигаясь то вверх, то вниз.

      «Она говорила, что обо мне позаботятся, меня не оставят. Но я осталась одна. Пожалуйста, не оставляй меня. Все, кто меня знают и любят, сейчас в этой квартире».

      И опять не пришли правильные слова. Вероника улыбнулась и вновь прижала палец к его губам, кивнула.

      «Да. Ты понял. Не нужно слов».

      Жар схлынул, словно подул прохладный ветер и разогнал собравшийся зной.

      – Ты почувствовал, я знаю. Ты был при нашем с ней разговоре. Это был последний разговор.

      Вероника снова погладила его по голове.

      – И ты чувствовал её любовь, я знаю. Чувствовал, как чувствовала её я.

      Александр кивнул, с трудом переводя дух, он покосился на песочные часы. Весь песок перетёк в нижнюю