Место рождения: город Баку (сборник). Анжелика Габриелян

можно! Ты ещё маленькая! – следовал обычно ответ.

      Самые долгие и подробные разговоры наши мамы вели по вечерам в одной из квартир. А о самом интересном и для наших ушей не предназначенном они говорили не по-русски. Запас армянских слов у нас обеих был крайне скуден. С азербайджанским за счёт «изучения» в школе дела обстояли немного лучше, но понять разговор ни на одном из этих языков нам обеим было не по силам. Избытком любопытства, и немалого, страдала Марго. Но я была младше и потому открыто заявляла:

      – Да говорите же вы по-русски! Я ничего не понимаю!

      Воспитательный процесс моя мама заканчивала позже, уже дома, один на один.

      Я не помню Марго играющей в нашем дворе: все её подружки жили через дорогу, в финских домах. Но мне запомнилась одна из её попыток подружиться с соседскими сверстниками. В одном из подъездов жила многодетная семья. Младшие дети росли вместе со старшими внуками. Мальчишки и девчонки выбегали во двор с криком и легко одетыми. Они росли как трава. Тётя Карина возвращалась с работы в шестом часу вечера, а до тех пор Марго хозяйничала дома самостоятельно. Однажды вечером из соседской квартиры раздался крик тёти Карина: в доме не было еды, никакой! Оказывается, днём Марго принимала у себя гостей – младшее поколение многодетного семейства. Гостеприимная Марго предлагала гостям угощенье. Гости ни от чего не отказывались. Последними были съедены соль и чеснок, правда, уже без хлеба.

      – А у вас больше ничего нет? – спросили перед уходом гости.

      – Больше ничего! – ответила обескураженная Марго. Ей показалось, что гости ушли обиженными.

      Отношение к себе у Марго было крайне критичным. Она была одинаково недовольна как своей внешностью, так и своим именем.

      – Ну, хоть бы что-то во мне человеческое было! – со вздохом разглядывала она перед зеркалом свой вытянутый носик и недостаточно выразительные черты смуглого лица.

      Свои чувства к старшей то ли соседке, то ли подружке я выражала довольно раскованно. Однажды, играя во дворе с ровесниками, я увидела Марго – та возвращалась домой.

      – Хулиганочка моя! Иди сюда – я тебя поцелую! – раскинув руки, закричала я на весь двор. Марго подошла и позволила себя поцеловать. Правда, на третий этаж она поднялась расстроенная и в слезах. Через десять минут была моя очередь плакать: меня позвали домой.

      Я росла в большем благополучии, чем Марго, и была в себе уверенней. Но бойцом по жизни была Марго. Ей чаще, чем мне, приходилось плакать от обид. Она быстрей училась давать сдачи, отстаивать свои позиции. Вчерашние обидчики приходили к ней домой – приструнённые и присмиревшие.

      Увлечений у Марго было больше, чем у меня, а самое главное – они у неё были глубже: первые неудачи её не смущали. Олимпиады по физике и математике, музыка и рисование, ролики и велосипед, фото- и радиокружки запомнились мне именно потому, что много значили для Марго. Записаться в поселковый авиамодельный кружок я так и не решилась: руководитель кружка, молодой парень, слишком уж весело усмехнулся в ответ на мой вопрос. В