Рукопись из тайной комнаты. Книга первая. Елена Корджева

всё-таки привели дом в полный порядок. Двор тоже чисто вымели, только мелкие щепки и большой артельный стол, так и оставшийся после строительства, напоминали о том, что совсем недавно никакого дома не было и в помине.

      На новоселье пригласили всех. И мужиков, что строили дом, и соседей, и печника. Густа заметила даже возницу из баронской усадьбы. Артельный стол пригодился очень – за ним поместились все. Ели и пили от души. Мама носила и носила плетёные корзины с печевом и большие бутыли с полупрозрачной жидкостью. Потом все принялись петь. Пели хорошо, дружно, слаженно. Казалось, конца веселью не будет.

      Да вот мама не утерпела. Вдруг она охнула, согнулась и, ухватившись одной рукой за столешницу, а второй – за поясницу, застонала. Первой опомнилась тётя Мара – соседка.

      – А ну-ка, давай, я тебя в дом отведу, – и она легко, как пушинку, подхватила маму за талию и повела к крыльцу.

      Тётя Гуна тоже долго не задумывалась.

      – Янка, мне кипяток нужен. Давай-ка, помогай.

      Густа видела, как с отца мгновенно слетел хмель.

      – Мужики, вы ешьте, пейте, а я пойду, подсоблю, чем смогу, – и отец быстро поднялся из-за стола.

      – Янка, ты, если что, скажи, – подал голос возница. – Я могу и за бабкой-повитухой съездить.

      – Ладно, сами справимся, – тётя Мара вышла на крыльцо. – Чай не впервой. Сиди пока.

      И возница остался сидеть.

      Густа видела, как напряглись за столом мужики. Вроде бы не изменилось ничего, но как-то стало чуть тише и тревожней. За весельем нет-нет, да и прислушивались эти большие и сильные люди к тому, что происходило в доме.

      Ей очень хотелось прокрасться в дом и посмотреть, что же там происходит, но тётя Инга, жена того самого жилистого Юриса, следила за ней и за Мартой очень строгими серыми глазами.

      Все ждали.

      И когда через несколько часов, уже почти затемно, из дома раздался младенческий крик, над столом пронёсся общий вздох облегчения.

      Папа встал и как-то неуверенно пошёл к дому, словно не зная, можно ему туда или нельзя.

      На порог вышла тётя Гуна.

      – Мальчик, – услышала Густа.

      А детский плач звучал над столом и растворялся в закатном тумане, подсвеченном заходящим солнцем.

      4

      Кристап оказался очень плаксивым.

      То ли то, что родился чуть раньше срока, то ли то, что мама не жалела себя, стараясь успеть заселиться к сроку, то ли просто так получилось, но Кристап кричал и кричал.

      Мама с папой и Кристапом сразу переселились в новый дом, а девочки остались пока в старом сараюшке по соседству с коровой. Там было тише, чем в доме.

      – Вот отнесём малыша на крестины, глядишь, и перестанет плакать, – терпеливо уговаривал измученную маму папа.

      Но осенние хлопоты никак не отпускали. Известно ведь: что осенью не соберёшь, то зимой не съешь. И весь урожай для себя, да для живности нужно было собрать. Девочки выбивались из сил, помогая маме с маленьким Кристапом на руках. Спасибо соседкам: и тётя Мара – крестная Густы, и тётя