По стопам богов. Между двух миров. Руслан Александрович Локтев

Месхенет дай ей сил разродиться. Хнум, укрепи её тело!42

      Роженица натужилась и громко закричала. Бикеншуит резко отвернулся от окна и едва не соскользнул с узкого карниза. Кусок кирпича откололся от него и с шумом полетел вниз. Крики роженицы заглушили шум за окном. Потом раздался ещё один крик, но на этот раз пожилой повитухи:

      – О, Исида, ты чего рот раззявил! А ну вон отсюда, видишь, ребёнок ещё не явился!

      – Простите, я подожду внизу… – раздался смущённый голос писца и быстрые удаляющиеся шаги по деревянной лестнице.

      Раздался очередной душераздирающий крик.

      «Сколько боли и страданий нужно перенести женщине, чтобы явить на свет дитя». – Подумал Бикеншуит. – «А сколько усилий нужно приложить младенцу, чтобы выйти на свет. И ради чего? Чтобы его постигла незавидная участь… Нет! Не место и не время для жалости!»

      Роженица завыла протяжно, а после застыла тишина. Бикеншуит осторожно заглянул в комнату. Сентимат сидела на родильных кирпичах, склонившись над маленьким беззащитным тельцем. Рядом, держа её за руки и плечи, сидели остальные женщины.

      – Прости меня, красавица, – мрачно и устало прокряхтела повитуха, – прости, дитя.

      По лицу Сентимат катились слёзы, младенец не дышал.

      «Может и к лучшему». – Подумал Бикеншуит.

      Повитуха и её помощница спустились вниз, где их ждал писец Упути. Они сообщили безрадостную новость – ребёнок родился мёртвым. Не будет нового имени в книге рождений, не будет судьбы, предсказанной жрицей богини Хатхор43, не будет детского смеха в этом доме. Писец воспринял эту новость хладнокровно. Он безразлично относился к этим людям и к их невзгодам. Одним больше, одним меньше – не имело особого значения. На следующий год родится ещё, не у этой семьи, так у другой. И ему было невдомёк, что счастливый десятник, которому уже сообщили о том, что его жена вот-вот разродится, спешил домой, надеясь увидеть своего наследника или наследницу.

      Противоречия Бикеншуита разрешились сами собой, и он вздохнул с облегчением. Когда роженицу с мёртвым младенцем на руках вывели из комнаты, он начал осторожно спускаться вниз, цепляясь за выступы в стене. И тут вдруг над его головой промелькнули чьи-то крылья, нога соскользнула с карниза, и он полетел вниз. Падение Бикеншуита было мимолётным. В зарослях, у канала его встретил крепкий известковый валун. Ударившись о него, шея Бикеншуита хрустнула и его взгляд замер. В воде что-то зашевелилось. Мужчина даже не вскрикнул и не отвёл взгляда от огромной пасти крокодила, которая схватила его и бесшумно утащила в воду.

      ***

      Несколько сотен ступеней вели ко дворцу на вершине пирамидального строения, внутри обширного мощённого двора, окружённого лабиринтом из сотен комнат и залов. На самой вершине восседал хозяин дворца – Ицкоатль, Обсидиановый Змей. Его голову венчал убор из высоких зелёных перьев, в ушах и на носу красовались жадеитовые плаги с золотыми вставками. Лицо имело грозный окрас, имитирующий змеиную пасть

42

Здесь упоминаются божества, помогающие рождению. В Та Мери верили, что души людей лепил бог Хнум на гончарном круге, Хекат давала им дыхание жизни, а Месхенет помогала выйти из материнского чрева и нарекала судьбу.

43

Хатхор – благая богиня радости и любви, дочь солнечного бога.