Десятый сосед. Ашира Хаан

ритуалами, замечать в нем тайные закономерности, которые делают его немного более предсказуемым и просто не наступать на люки. И выбирать левый эскалатор. Использовать все найденные секреты, чтобы сделать свою жизнь хоть чуточку проще.

      Поэтому я открыла дверь подъезда как можно шире – так она на пару мгновений дольше держится, перед тем как захлопнуться, и дает мне больше времени проскочить и нажать кнопку лифта. Нечестная игра, но иногда можно.

      Вчера прекрасный, но нервный сосед помешал примете сработать. В этот раз я специально оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не последует за мной, чтобы испортить мой ритуал по заклинанию спокойного вечера.

      Все чисто.

      Я задержала дыхание, отпустила дверь, рванулась по лестнице вверх, перепрыгивая через ступеньку, чтобы успеть нажать кнопку… и чуть не воткнулась прямо в чертового соседа!

      На этот раз он был в классическом темно-синем пиджаке с белой рубашкой и джинсах. Не такой уютно-роскошный как в прошлый раз, но этот образ шел ему еще больше. В моем подъезде, где стены покрашены в самый унылый зеленый, который только можно вообразить, на полу лежит обколотая и замазанная цементом плитка двадцатилетней давности, на дверях лифта выцарапано: «Секаса хочу» и «Наташка – жопа», его элегантный казуальный стиль выглядел так, будто кто-то в «Фотошопе» неумело налепил профессиональный снимок из каталога «Бриони» на фотку, сделанную мобильником.

      Мне кажется, от него исходит сияние – а может, это просто плохо обтравленные края фотографии? Пиджак застегнут на одну пуговицу, манжеты рубашки выглядывают из-под рукава, я уверена, ровно на полтора сантиметра, и даже джинсы идеального классического цвета индиго. Его присутствие подняло уровень элегантности всего нашего квартала в два раза. Если не в три.

      Вот этот неловкий момент, когда я чуть не врезалась в него, запыхавшаяся, безумная, устремленная к вожделенной кнопке, а потом изумленно затормозившая, наконец заметив препятствие – он, наверное, запомнится мне теперь на всю жизнь. И всю жизнь я буду поджимать пальцы от неловкости и кусать губы, мысленно видя как ползет вверх четко очерченная бровь, изгибается уголок рта, а темный взгляд из рассеянного становится изумленным.

      Кнопку я, разумеется, не нажала. И услышала, как за спиной громко блямкнула дверь подъезда.

      Блин!

      Мой сосед сверху смотрит на меня с насмешкой, словно знает о моих глупых ритуалах. Моя кровь – кипяток, меня штормит – горячие волны то приливают к щекам, то откатываются, оставляя за собой изморозь озноба. Мне то стыдно, то неловко, то вдруг невыразимо приятно от того, как внимательно его взгляд изучает меня.

      Я все-таки тянусь к кнопке лифта, потому что никто из нас так его и не вызвал. Его пальцы постукивают по стене рядом с ней, и вдруг я вижу то, чего не замечала раньше.

      У него обручальное кольцо.

      Вот черт!

      Давайте, расскажите мне, что мои ритуалы не работают, что приметы – просто суеверия и ничего не случится, если я разочек их