Время и место. Андрей Мирошников

свинца.

      И, глянув, согбенные грузом,

      В глаза, как глядят на часы,

      Уйдут сопричастные музы,

      Как битые старостью псы:

      В долину без центра и края —

      Удел умолчанья и тьмы,

      Где Божья искра умирает.

      А следом пошаркаем мы —

      Лишёнными песен певцами,

      Которых на пир не зовут:

      Вестимо – с сухими сердцами

      Поэты недолго живут…

      «Всю молодость надежды подавал…»

      Всю молодость надежды подавал,

      И в зрелости предсказывали славу,

      Но жизнь моя насмешливой шалавой

      В конце концов свела меня в подвал,

      Где лавра нет, где плесень да грибок,

      Где свет не свет, а колыханье свечки…

      Благодарю, Всемилостивый Бог,

      Что уберёг наивную овечку

      От фальши славы, восхищённой лжи,

      Друзей, которых тьма до первой драмы,

      Падения в сырое жерло ямы,

      С благословеньем кинутых вершин…

      Я не упал, разбившись вдрызг и в хлам,

      Не лью слезу о золочёном прошлом.

      Мой уголок, мой вертеп скомороший —

      Достойный дар за речи и дела…

      Всю молодость надежды подавал,

      Послушный мальчик, юноша хороший…

      Вот мне подали старый медный грошик,

      Что всех дороже званий и похвал

      И мизером украсит неуют:

      В согласии с нутром Экклезиаста —

      Истёртый грош, эквивалентом счастья,

      Надежду подававшим

                                            подают.

      «Мой срок сибирский только начат…»

      Мой срок сибирский только начат.

      И год, и десять – не в зачёт.

      В плечо знакомая отдача,

      Или задиристый толчок

      Я ощущаю в этом крае,

      Где нервы крепкие нужны:

      То шмара в лавке задирает,

      То в зенках вызов бросит шнырь.

      Держи карман, ходи при свете,

      Твои закон и прокурор —

      В кармане олово кастета

      Или за пазухой топор.

      Неоспоримой антитезой,

      Когда «блатной» на «мужика», —

      Тяжёлый холодок обреза

      И дрожь унявшая рука.

      Здесь жизни прожиты в похмелье,

      Глаза недобрые пусты:

      Заместо пропитых нательных,

      На коже – синие кресты.

      И числа маковок неровных

      Не для глядящего с небес,

      А в тёмной ёмкости церковной

      Хранится взрывчатая смесь…

      В краю бродяг и вертухаев,

      Где самородки ищет сброд,

      Копает публика лихая,

      Как будто чёртов огород.

      И рвёт шурфы, и моет, моет,

      Судьбу фартовую ища…

      Стирают пальцы марамои́,

      Но не отмоется душа.

      «Тяжелее от дум голова…»

      Тяжелее от дум голова

      В эти серые дни.

      Удалиться бы на острова

      Беззаботной страны:

      Там, где ставит на паузу дождь

      Суету и дела.

      Не зачáта ни зависть, ни ложь,

      И не