Эмма Дженкинс. Елена Добрынина

подхватил и поставил на землю.

      – Снова и пяти минут не прошло с момента встречи, а вы в моих объятиях. Вы слишком падки на меня, воробушек.

      – Не смейте называть меня так! – я отпрянула, уши и щеки мои пылали от злости и смущения.

      – Не пугайте девушку, Эверт, она не привыкла к вашим шуточкам, – улыбаясь, произнес Степлтон. – Мисси Эмма, не принимайте близко к сердцу, Диксон отличный малый, но порой излишне насмешлив.

      – Вы не проводите нас? – это Лиззи снова изображает белокурую фею, чтобы сгладить неловкость.

      – Как можно отказать таким прелестным мисси?

      – Вы надолго в наши края? И, если не секрет, каков ваш дар? – Лиззи фонтанировала вопросами, как Источник – силой. И мы очень быстро узнали, что мист Степлтон сейчас в имении лишь проездом – они с другом решили совершить конную прогулку и заодно осмотреть наследство. Что заняться им вплотную он сможет, лишь когда окончит Академию, а произойдет это в следующем году. Что он маг жизни. Нет, не целитель. Специализируется на не столь интересной отрасли, а на взращивании растений. Тут глаза Лиз алчно сверкнули, и она вцепилась в Степлтона со всей своей деловой хваткой: па держит завод по производству продуктов питания, а также у него есть поля и теплицы. Все это сестра втолковывала своему собеседнику, пересыпая рассказ вопросами. Мы с Диксоном шли молча. Через минуту-другую он решил прервать молчание.

      – А ваш отец чем занимается?

      – Мои родители погибли. Давно. Я живу у дяди с тетей.

      – Значит, у нас с вами больше общего, чем вы думаете, – после некоторого молчания отметил этот по-прежнему неприятный тип.

      Я промолчала. Что тут скажешь? Ни один ответ не будет к месту.

      – Эмма, представляешь, мист Диксон – менталист! – воскликнула Лиз.

      Я недоверчиво покосилась на мужчину, шагающего рядом со мной. Было чему удивиться. Во-первых, ось дара «разум – чувства» была самой редкой среди всех магических осей. И хорошие менталисты ценились на вес золота. Естественно, никто из них не мог избежать государственной службы. Нередко в особых подразделениях. Во-вторых, образ Эверта Диксона настолько не вязался с моими представлениями о менталистах, холодных, контролирующих каждый свой шаг и слово, все просчитывающих заранее, что поверить в услышанное было трудно.

      – Менталист? Вы?

      – Не похож?

      Я покачала головой. И тут же насторожилась.

      – А вы не…

      – Я не читал ваши мысли. И не смотрите на меня с таким укором. Во-первых, это не совсем законно, во‐вторых, ваши мысли и так написаны у вас на лице, а в‐третьих, если бы я это сделал, вы бы ощутили вот это, – он внимательно посмотрел мне в глаза.

      У меня защекотало в голове. Изнутри. Очень странное ощущение – забавное и незаметное, если не был к нему готов.

      – Запомнили? Если почувствуете это рядом с кем-то, можете сразу устраивать скандал. И да, спасибо, мне тоже нравится цвет моих глаз!

      – Вы невозможный, – признала я неожиданно для себя самой.

      Диксон,