Эмма Дженкинс. Елена Добрынина

величественными строениями и пронизывающим ветром с Виенны. С другой стороны, какая разница, где находится школа, если я никого там не знаю?

      Я равнодушно кивнула, соглашаясь.

      – Мы будем приезжать к тебе на каникулах, – поторопилась подбодрить меня сестра.

      Я недоуменно посмотрела на нее.

      – Ну, па сказал, что в первый год воспитанников распределителя не отпускают домой.

      У меня уже не было сил расстраиваться. Одной плохой новостью больше, одной меньше.

      – Хорошо, – кивнула я, помолчав немного. – Когда нужно ехать?

      – Ма растерянно переводила взгляд с меня на па и Лиз.

      – Через три дня, малышка, – па подошел совсем близко, помог подняться, а затем, как в детстве, посадил меня к себе на колени, гладя по голове. – Доберемся на цеппелине до Лиденбурга, а оттуда на паровике и до Далвертона доедем. Когда бы еще выбрались? Поговорим по душам с директором, осмотримся, и, думаю, все окажется не так страшно. И даже принесет тебе пользу. И я сейчас не только об исследовании твоего дара. Ты знаешь, как я ценю мнение мастера Брейди. Вот кто умеет чувствовать людей! Разумеется, я беседовал с ним, чтобы узнать, как там дела у моих девочек.

      Па хитро прищурился.

      – Хотите узнать, что он о вас рассказал?

      – Конечно! – Лиз сразу подобралась и замерла. Даже я, несмотря на уныние, кивнула, теперь уже энергичнее.

      Дядя Джим потрепал дочь по чуть растрепанным белокурым локонам.

      – Он назвал вас «шкатулочками с сюрпризом». Знаете, были в свое время в ходу такие розыгрыши: дарили подарки, но так, что с первого взгляда и не поймешь, что же это такое. Протягивает, например, кавалер даме дешевую коробочку из тростника, бечевкой перевязанную. Дама в слезы, коробочку с презрением отвергает, а развяжи она бечевку, увидела бы колье из бриллиантов. Ну вот, и вы таковы, по мнению Брейди. Не то, чем кажетесь на первый взгляд. На Элизабет посмотришь – легкомысленная простушка, а приглядишься – такую не проведешь, она сама тебя в два счета переиграет.

      Па рассмеялся.

      – «Учебник хозяйственных операций в розовой обложке», – так он, кажется, говорил.

      Тут уже и я не выдержала и хихикнула, до того потешным было негодующее лицо сестренки.

      – А вот про тебя, Эмма, он сказал так: «кинжал в холщовых ножнах». Ты молчаливая и кажешься робкой, а на самом деле ты боец. И я с ним согласен. Ты сильнее, чем думаешь, дочка.

      От этих слов и от голоса, которым это было сказано, подозрительно защипало глаза, и я уткнулась носом в жилет па.

      – И раз это так, а я уверен, что так, то стоит подумать: а место ли кинжалу в кондитерской лавке?

      – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

      – Просто обещай мне подумать об этом. А к разговору мы вернемся чуть позже. Дорогая, не выпить ли нам отвара? – обратился па к супруге.

      И та начала суетиться и распоряжаться о вечерней трапезе. Мой же отвар так и стоял нетронутым, и есть не хотелось.

      – Я, пожалуй, пойду