Не сердите толстяка. Вячеслав Иванович Соколов

ты что, как папа умеешь разговаривать с животными?

      – Нет, – я аж обалдел.

      – Ну чего врёшь? – посмотрев на меня строгим взглядом, погрозил пальцем.

      – С чего ты взял? – делаю большие глаза. – Я честно не умею разговаривать с животными.

      – Мяу.

      – Вот видишь и Барсик говорит, что я слишком тупой. Что? Ты кого тупым назвал, животное?

      Даже попытался отвесить щелбана этому рыжему… Но не получилось, руки совсем не хотят шевелиться – атрофия. Барсик же только приоткрыл один глаз и широко зевнул.

      А братишка запрыгал на одной ноге и затянул:

      – А Тимка с Барсиком разговаривает, а Тимка с Барсиком разговаривает.

      – Гав.

      – Тима что она сказала?

      – Отстань.

      – Ну, Тима-а-а-а…

      Вздыхаю:

      – Говорит, что ты непоседа.

      Василёк радостно засмеялся и поскакал к отцу, со вселенской скорбью наблюдавшему за бабушкой и мамой.

      – Папа, папа, а Тимка с Барсиком и Белочкой разговаривает, – и серьёзно так кивает. – Это побочный эффект?

      Бабка с маманей даже сырость разводить перестали от такой предъявы.

      – Ты где таких слов нахватался? – по-доброму заулыбался батя.

      – От мамы, от мамы.

      – Ясно, – сев на корточки, гладит Васька по вихрастой макушке. – Нет, не разговаривает, а понимает. Согласись, это не одно и то же. У нас это семейное, ты вот чуток подрастёшь, и тоже будешь понимать.

      – Но я сейчас хочу, – насупился брат.

      – Хотеть не вредно, – батя подмигивает, – тренируйся. Иди вон с Белочкой поговори.

      Брательник недолго думая ускакал к стене, возле которой развалилась сытая овчарка, и принялся что-то ей там втирать. Все с интересом уставились на процесс. Минут через пять Васёк пожаловался:

      – Не хочет со мной говорить.

      – Совсем? – это поинтересовалась бабуля.

      – Ага, – огорчённо качает головой братишка. – Ей не интересно, она наелась и хочет спать.

      Блин. Мне нельзя смеяться я же при смерти. И вообще у меня какое-то хрюканье вместо смеха получается. Зато Барсик аж лапы вверх задрал и дрыгает ими. Вроде как за двоих отдувается: за немощного меня и за себя. Белочка открыла глаза и довольно скалится. Батя сползает по стеночке, а бабуля с мамулей опять обнялись и рыдают, но уже от смеха.

      Но тут бабуля неожиданно стала серьёзной и обломала всем веселье:

      – Смех смехом, но насчёт побочных эффектов верно Василёк заметил.

      – Верно, – мама аж напряглась вся. – Надо бы всё досконально проверить. А то мало ли, вдруг начнёт в кота превращаться.

      Ой, напугали. Тоже мне беда. Ну буду ещё и в кота превращаться, а то пока только в вОрона могу. То ли дело батя. Тот запросто в медведя или там в тигра. А я? Даже неудобно…

      Но бате похоже самая крупная смешинка в рот попала:

      – Скорее пузо назад отрастёт и ещё больше станет, – и вальяжно эдак, как гусь прошёлся по комнате.

      А вот этого мне и даром не надо! Только похудел,