Кейнс и левое кейнсианство для России. Андрей Леонидов

прежде всего показывают, как быстро в период крушения денежного обращения степень обесценения денег обгоняет рост бумажного обращения. В период крушения германской марки, начиная с декабря 1920, степень обесценения германской марки временами в 2 раза превышала размер прироста денежного обращения. В июне 1923 стоимость бумажных денег упала по сравнению с декабрем 1920 в 2500 раз, тогда как бумажное обращение увеличилось только в 200 раз. Цифры, приведенные для Австрии, касаются более поздней стадии разрушения денежной системы. Но если данные для Австрии на июнь 1920 и сентябрь 1923, то соотношение будет аналогично Германским. Данные о России в общем подтверждают те же основные черты.» [1, c. 115]

      Кейнс подчеркивает, что приведенные цифры уже относятся к периоду, когда значительное обесценение денег относительно довоенного уровня уже произошло и денежная стоимость бумажного обращения уже значительно ниже нормальной. Так в Германии денежное обращение оценивалось примерно в 6 млрд. золотых марок или 100 марок на душу населения. «Во всяком случае в начале этого времени положение было таково, что все еще надеялись на восстановление валюты, и население не имело никакого представления о том, что его ожидает.» Общая стоимость бумажного обращения падает в 5 раз. «С этого момента … употребление денег все больше сокращается, исключение составляет только мелкая торговля.»

      «Но может наступить известный предел, когда малейшего благоприятного обстоятельства будет достаточно, чтобы вызвать мгновенное улучшение. Временное оздоровление германской валюты в феврале 1923 свидетельствуют о том, что … создается техническая возможность для улучшения… Малейшее увеличение доверия к деньгам приводит к усиленному пользованию ими и повышает общую стоимость бумажного обращения. В феврале 1923 Германское правительство смогло … за 2 месяца повысить курс марки вдвое при одновременном увеличении бумажного обращения более чем вдвое.» [1, c. 116]

      «В Австрии … мы видим похожую ситуацию: одновременно с ростом доверия к деньгам стоимость бумажного обращения в золоте поднялась примерно в 2,5 раза по сравнению с наихудшим положением в сентябре 1922. Стабилизация при помощи иностранного капитала сделала возможным из-за увеличения доверия к деньгам увеличить бумажное обращение, не нанося вреда самой стабилизации.»

      «И в России, кажется, наступает равновесие. Последняя фаза инфляции наступила здесь в середине 1922. К этому моменту инфляция в течение 6 месяцев усилилась в 10 раз и привела к падению общей стоимости бумажного обращения до 4 млн. фунтов стерлингов, что, очевидно, для русского оборота, даже при том его масштабе, недостаточно.»

      Кейнс пишет, что примерно в это время общался в Генуе [на Генуэзской конференции в мае 1922] с некоторыми финансистами Советской России: «Они всегда отличались большой сообразительностью и продуманностью решений в области денежной политики… Они утверждали тогда, что бумажный рубль имея законную принудительную силу, может применяться в определенного рода сделках и при минимуме реальной стоимости оставаться в обращении, если даже население в конечном счете ждет его полного обесценения…