Бестелесный враг. Семья. Анри Мартини

запах травы и рёв двигателя. Понимая, что при такой скорости бега я не смогу догнать машину, приближающуюся к повороту. И если бы смог, то как бы остановил машину на скорости более ста километров. Но страх, что навстречу смерти неслись мои близкие: Настя, Габи, Алина, Нина и Сергей, впрыснули в организм такую массу адреналина, которой бы хватило забросить в небо самолёт.

                  Ожидая страшного, я добавил скорости так, что боковое зрение смазало всё, что мешало видеть машину и только машину. Вот секунда, ещё и я соприкасаюсь с полуторатонным монстром. Но он пролетает меня насквозь и подскочив на бордюре, подлетая вверх, силой выносит ограждение, закручивается влево, влетает в овраг и загорается. Я подскакиваю к машине и чувствую огненный жар, хотя пару мгновений назад машина пролетела сквозь меня, не причинив ни капельки вреда. Вдруг взрыв оглушает меня и отбрасывает куда-то вверх в плотный туман. И только единственная фраза, произнесённая Сергеем, всплывает в голове: «Прости. Я не смог». Придя в себя, вижу вокруг плотный серебристый туман. Я лечу в нём не так, как в детстве вниз, а вверх, раскручиваясь, как юла. Вспоминая, что произошло, начинаю истошно кричать. Кричу и плачу до тех пор, пока всё вокруг не окрашивается в красный цвет. Цвет крови. Цвет страдания и отчаяния. Пока кровь, а я уже понял, что это именно она, густая и солоноватая, ни обволакивает меня и ни топит в своей массе. Это конец».

      * * *

      – Что с ним, профессор? – встревоженно спрашивает Лика, после получасовой агонии Ильи. Усталый профессор, сидя на стуле возле пациента, зажимал руку, будто проверяя пульс, дёрнувшись очнулся от терзающих мыслей и печально посмотрел на девушку. «Нежилец», – читалось в глазах Артура Львовича. Врачи и медсестры после очередного приступа Ильи, тоже попадали, кто где нашёл себе место, и отдыхали, положив руки на колени. Они, конечно, больше желали разойтись по ординаторским и сбросив обувь, хоть на полчасика прилечь на диван. Но профессор их не отпускал, и они молча ждали.

      Через пятнадцать минут, после явного обморока, пациент, не открывая глаз, стал мелко дрожать. Сначала конечности, затем дрожь переросла в разрастающиеся спазмы всего организма. Илья стал метаться по кровати неразборчиво, бубня себе под нос. Врачи обступили кушетку Ильи, пытаясь, как и в первом случае, облегчить боль пациента. Эта борьба с проявлением внутренней агрессии продолжалась более двадцати минут, изматывая врачей. Приступы разрастались, и профессор приказал привязать бинтами пациента к кровати. Позвали ещё пятерых мужчин-врачей и с их помощью еле-еле удалось связать Илью. Пациент внезапно стал настолько сильным, что спокойно на одной руке поднял восьмидесятикилограммового врача, который попытался самостоятельно привязать руку к перекладине кровати. Такая неимоверная сила – не то, что удивила, а испугала врачей. Только окрик профессора вывел всех из ступора, и, навалившись вместе, они смогли привязать пациента. Хотя к тому времени Илья и не сопротивлялся, застыв на кровати.

      – Что