Во имя Разума. Уникум. Ева Пинега

со мной, рыбу поглядим на реке, можа что поймалось в ловушки. Ягод насобираем.

      – Отстань!

      Вадим оттолкнул ее, но Тонька не сдавалась:

      – Че такой робкий? Я не кусаюсь.

      – От бесстыжая девка! – проворчал Степан. – У нее одно на уме – жениха найти. А где тут женихов искать, в тайге? Так что берегись – окрутит!

      – Только не меня!

      – Мы только погулять. – Тонька говорила как пела, двигалась как танцевала, вся призыв и желание.

      Хмель от первача и от жаркой близости ядреной девки ударил в голову. А тут еще задело, что Матвей с Сияной о чем—то все шепчутся обособленно. И он дал себя увезти из—за стола, шагнул вслед за Тонькой. Хотел доказать всем, а больше самому себе, что ему нет дела до той сладкой парочки в дальнем углу стола.

      Тонька шла впереди, разрывая упругими бедрами заросли малинника. Длинная русая коса мягко била ее по спине, на шее вились легкие колечки. Вадим почему—то не мог оторвать от них глаз.

      Они вышли к реке, и Тонька остановилась.

      – Нам тут не спуститься – высоко. Давай посидим. Куда спешить?

      И тут же опустилась на траву, потянув Вадима за собой. Он присел рядом, чувствуя, как Тонька прижимается к нему плечом. И тут он заметил, как рвутся из тесного платья ее крепкие, словно наливные яблоки, груди, и как они вздрагивают от ее прерывистого дыхания. Все существо ее ждало, призывало, манило, опутывало тонкой сетью. Тонька словно специально давала рассмотреть себя получше, но это получалось у нее как—то само сбой, без умысла. Сама природа завладела ее существом. Рука девушки скользнула к ее толстой косе за спиной, рванула ее во всю длину, и волосы рассыпались по плечам золотистыми струями.

      – Или не хороша? Погляди—ка на меня!

      Вадим невольно сравнил ее с той, другой, загадочной и недоступной, словно созданной из лунного света, с Сияной. Думал он о Сияне как—то отвлеченно, возвышенно, как о неземном создании, прекрасном, но далеком. А Тонька – вот она, близкая, ждущая, реальная, ощутимая, податливая, так и просится в объятья, просто, откровенно и естественно, не требуя ничего взамен, не загадывая на будущее.

      – Ты мне сразу приглянулся, – говорила она без тени смущения или кокетства. – Как тебя увидела, так сердечко и екнуло.

      – Меня здесь скоро не будет, учти, – глухо сказал Вадим. – Так что ни к чему это.

      – А с собой возьми! – тянулась к нему Тонька. – Я за тобой хоть на край света.

      – Я жениться пока не собираюсь. А ты, может, за какого—нибудь купца заезжего выскочишь, в шелках да соболях ходить станешь.

      – Только ты мой желанный, мой ненаглядный, – шептала она горячо и тут обвила его шею руками.

      – С ума сошла… дуреха… – выдавил он последнее и, теряя самообладание, бросил ее на траву.

      Все произошло слишком поспешно и бестолково. Но Тонька выглядела счастливой. Вадим же чувствовал одну лишь пустоту и досаду. Хмель уже прошел,