Егерь-2: Назад в СССР. Алекс Рудин

только на попутках. Но я махнул рукой.

      – Во сколько к тебе приходит Нина Фёдоровна?

      – В девять утра, – ответила Катя. – Раньше она не может – сына с невесткой на работу собирает.

      – Раньше и не надо, – улыбнулся я. – Сделаешь укол, и жди меня. Я что-нибудь придумаю.

      – Хорошо, – серьёзно кивнула Катя.

      Её готовность поверить тронула меня до глубины души.

      Проводив Катю, я сразу же отправился к Фёдору Игнатьевичу. По счастью, председатель ещё не спал – смотрел телевизор.

      – Вот ведь зараза прилипчивая! – пожаловался он мне, выходя на крыльцо с сигаретой. – Смотришь и смотришь, смотришь и смотришь! И не оторваться! А всё Машка моя. Пристала, как репей – купи ей телевизор. Сама не смотрит, а я отдуваюсь!

      Выпалив это, председатель заметно успокоился, закурил и спросил:

      – Ты чего хотел-то, Андрей Иваныч? Опять браконьеры шалят?

      – Нет, Фёдор Игнатьевич, – улыбнулся я. – Вы не могли бы завтра в девять утра отвезти нас с Катей в Киселёво? Мы хотим в Волхов съездить, погулять. А на автобусе не успеваем – у Кати работа.

      – В Волхов? С Катей? – загорелся Фёдор Игнатьевич. – Отвезу, конечно! Мне как раз в Киселёво надо за… в общем, по делу. В девять утра, говоришь? У медпункта? Вот отлично! Там и встретимся.

      Он затушил папиросу и тут же достал из пачки вторую.

      – А что, Андрей Иваныч, с Катей у вас серьёзно, или так просто? – спросил он.

      – Не знаю, Фёдор Игнатьевич, – честно ответил я. – Ещё не успел понять.

      – Ты, Андрей Иваныч, мужик взрослый, – задумчиво сказал председатель. – Да и времена сейчас другие. Но прошу тебя – без баловства. По-дружески прошу, не как председатель. Обидишь девчонку – она хвостом махнёт и улетит. А деревня без врача останется.

      – Не обижу, Фёдор Игнатьевич, – твёрдо пообещал я. – Сложится, или нет – не знаю, но не обижу.

      – Ну, и хорошо, – успокоился председатель. – Значит, завтра у медпункта. Ты не проспи, Андрей Иваныч! Ночь-то какая!

      В девять утра мы выехали из Черёмуховки и через полчаса были в Киселёво. Фёдор Игнатьевич высадил нас прямо на остановке и умчался назад, напрочь позабыв о своих «неотложных делах».

      – Вечером-то сами доберётесь? – только спросил он.

      – Доберёмся, – кивнули мы с Катей.

      – Ну, я встречу автобус, на всякий случай. Если опоздаете – ждите меня здесь, приеду.

      – Спасибо, Фёдор Игнатьевич! – поблагодарили мы.

      Катя снова надела вчерашнее платье, а поверх него накинула лёгкий жакет.

      – Я так давно никуда не выбиралась, – улыбнулась она. – Последний раз ещё в Ленинграде, во время учёбы. Мы с подружками ходили гулять в Михайловский сад.

      Пока автобус неторопливо катился в сторону Волхова, Катя рассказывала мне о своей учёбе.

      – У нас такие хорошие ребята были, – улыбалась она. – Дружные. Всюду вместе – и на лекции, и на развлечения. Мы даже в театр всей группой ходили! И в оперу. Онегин, я скрывать не стану – безумно я люблю Татьяну!

      Катя пропела это, так старательно подражая басу