Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями. Елена Михалкова

что так же, как всегда. Разве что глаза блестят ярче обычного. Впрочем, при Галкиной возбудимости она практически постоянно выглядела как преступник, который только что скрывал следы содеянного.

      – Да не трясись ты, Стриж! Все нормально.

      – Нормально? Нормально?

      – С поправкой на дурдом, – поправилась Исаева.

      – О, господи… А если нас посадят за сокрытие трупов?

      Галка одернула блузку, холодными пальцами взяла Сашу за запястье и увлекла за яблоню.

      – Послушай, я все беру на себя, – тихо, но очень твердо сказала она. – Я спрятала, мне и отвечать. Мне жаль, что ты оказалась во все это замешана, но тут уже ничего не исправишь. Если что, я попрошу, чтобы нас с тобой закрыли в одной камере.

      – Шутишь, – мрачно констатировала Саша.

      – Пытаюсь. Что еще остается!

      И Галя усмехнулась. Это была улыбка человека, которому нечего терять.

      Саша снова хотела сказать «о господи», но решила, что достаточно сегодня взывала к Всевышнему.

      – Мы с тобой будем гореть в аду, ты понимаешь это? – обреченно спросила она.

      – Сначала я выйду замуж! – отрезала Галка. – А потом пусть чистят свои котлы и разводят огонь.

      Стриженова обернулась к дому. Где-то там по комнатам бродил Олег, искал свою невесту. А может, целовал длинноногую Кристину. Или понуро выслушивал мать. «Я же говорила! Передумай, Олежек, пока не поздно!»

      – Знаешь, Галка, если вы разведетесь через год, я тебя своими руками придушу. Ты столько положила на алтарь этой свадьбы…

      Саша споткнулась.

      – Не разведемся, – оборвала Галка ее метания. – Дай нам только пожениться для начала.

      – Тебе еще сутки до свадьбы! Кстати, ты понимаешь, что ее отменят, как только найдут тело?

      – А это уже не важно, – отмахнулась Исаева. – Надо лишь закончить на радостной ноте сегодняшнюю пирушку. Поверь мне, мертвая Елизавета Архиповна для этого гораздо пригоднее, чем живая.

      С крыльца донесся скрипучий голос Алевтины, извещавший, что через полчаса планируется продолжение банкета.

      – Пропадай моя телега, все четыре колеса! – с отчаянной веселостью шепнула Исаева. – Высидим попойку – и в дамках! Стриж, смотри веселее! Что у тебя лицо какое похоронное!

      – Как мне смотреть веселее, когда у меня бабушки кровавые в глазах? – взвилась Саша.

      – Бери с меня пример!

      – Тебе Олег все затмил. А мне все затмевает уголовный кодекс и соображения морали.

      Галка сделала сложный жест, который должен был обозначать, что с уголовным кодексом она связываться не планирует, а против соображений морали у нее есть соображения большой и чистой любви.

      – Между прочим, – нахмурилась она, – а почему ты спросила, куда я ее закопала?

      – В каком смысле?

      – Я ее не закапывала.

      Чутье предостерегало Сашу от следующего вопроса, но удержаться она не могла.

      – А что ты с ней сделала?

      – Спрятала, как мы