Избранное. Стихи и поэмы. 2009–2023. Вадим Шарыгин

не было их,

      Не звучали над ночью высокие трубы.

      Умерла тишина одичалых дворцов, ополоснутых прожекторами траншей.

      И пригубленный воздух столетий горчит. И повесился грубый

      Окрик – в бешеном полуподвале… Смертельная жизнь! —

      Ослепили, прогнали взашей…

      Я вбираю голодные крошки в ладонь – строчки чёрствого края.

      Догорающих зрелищ полны заточённые в книги стихи, не слышны никому.

      Но высокая площадь, сиянием лунным наклонно играя, —

      Литургию глубокого облика ночи творит! И воскресшая жизнь на кону!

      Словно всё нипочём,

      Я возделывал площадь распластанной речи!

      Вслед за плугом моим: и литания гласных, и сомкнутый цвет голословных потерь.

      Славно крылья слышны – высоту темноты набирающий кречет,

      Оглашённая радость моя – взблеск последней строки

      И тогда навсегда, и теперь!

      Соглядатаи любящих —

      Нас, спящих в снах, извлекли, наказали :

      Ждём, живьём позабытые, – мести изысканной или грозы ослепительный кнут!

      Раздуваются щёки оркестра… Часы «без пяти» – на вокзале…

      Преисполнена неизгладимости, замерла пустота

      Отгремевших минут.

2018

      Вздымая парус

      Глухие дни стоят. Последние на плюшевой арене

      С линялым куполом смешного шапито.

      И лебединый взмах, вздымающих паденья брызг, седых стихотворений —

      Охаживает – бризом средиземных утр —

      московский перламутр пальто.

      Разлука разметала любящих! И выколот окраин —

      С глубокой смолью пустоты – зрачок.

      И затерявшийся в позолочённых снах иль в оторопи лунной Каин,

      И заплутавший в дебрях смысла,

      запропастившийся в сияньях, дурачок —

      Поэт беспамятства – сшибает с веточек ранет багровый,

      Зубами тянет узел тайны – сгустки лент!

      Разоблачённую мороку в пальцах мнёт. И басом Маяка: «Здорово!» —

      Ядром влетая в зал – в чахоточный мирок зевак,

      прошляпивших момент

      Р а с х о х о т а в ш е г о с я колдовства – вдоль бубна

      Скользит шаман, камлая с воем горловым!

      Простоволосая в многострадальности стоит судьба стихов в Трёхпрудном.

      И на руках несут, отчаливший от кромки родины, трёхтрубный дым.

      Глухие сны висят. Лианами с небес спадают ливни.

      Ввысь движется сырого шума пелена.

      Обводы вымокших ресниц, рёв чёрного слона, нацелившего бивни…

      Кровь волн разбившихся об скалы…

      Поэту выплаканность ливнем вменена —

      В походку речи, чтоб так чувствовать – до дрожи!

      Зажав в руке цвет похоронок матерей,

      Солдатом падающим журавлей смотреть,

      летящих над страной, – дороже

      Полёт зовущих стай, чем день за днём…

      Вздымайте парус в странствиях морей!

      Пропал в снегах. Где, сытый голодом, дрожит пространства лепет.

      И в память о падении поэта –