Кавказ под управлением князя М. С. Воронцова (1844–1854 гг.). Сергей Степанович Лазарян

чтобы он пришел туда с войском»[300]. Кроме того, к имаму в Чечню посылали своих людей и закубанцы после проведенного совещания, собранного эфендиями Али Кугихакановым и Хаджи-Умаром. Они отправили в Чечню муллу Идриса Тлоупова с письмом к Шамилю, «прося его, чтобы он с сильною партиею пришел в Кабарду», обещая ему свою поддержку и военную помощь[301].

      Риск для имама состоял в том, что, «покидая привычную горную местность, где мюриды диктовали неприятелю свои условия, имам лишался многих преимуществ и становился крайне уязвимым»[302]. При складывании неблагоприятных обстоятельств он мог рассчитывать только на «проворство лошадей и, разумеется, на Аллаха»[303].

      Пускаясь в данное предприятие, имам поставил на карту не только свою судьбу, но также судьбу имамата и мюридизма. Шамиль хорошо понимал, что «попади он в руки к русским, итогом экспедиции мог бы стать крах всего, что создавалось им в течение многих лет и являлось смыслом его жизни»[304]. Такое рискованное предприятие могло диктоваться только крайней политической необходимостью.

      Имам собрал громадные силы – 20 тысяч хорошо вооруженных конных воинов, составивших армию вторжения, и стремительно ворвался на неприятельские территории, бросив вызов року и русским. Шамиль предпринял это «по-своему грандиозное военно-политическое предприятие»[305], побуждаемый неблагоприятными со стороны действий русских войск обстоятельствами и стремлением отодвинуть границы Имамата далеко на запад, «чтобы в перспективе присоединить и Черкесию, где активно действовали его эмиссары»[306].

      По мнению некоторых исследователей, аппетиты Шамиля выросли настолько, что «со своего горного трона он надеялся властвовать над всеми народами Кавказа, как пророк и независимый государь»[307]. Это хорошо понимали и современники имама. После неудачи русских в 1845 г. его притязания выросли до «панкавказских» масштабов[308].

      В подтверждение данной идеи В. В. Дегоев приводит слова одного из наибов Шамиля, который, давая характеристику действий своего патрона, писал: «Цель его состоит в том, чтобы поработить все разноязычные племена, населяющие пространство от владений Шамхала до Анапы, над которыми он хочет сделаться султаном и эмиром»[309].

      Однако скоро выяснилось, что «глобальные» планы Шамиля не имели под собой больших оснований из-за несоответствия целям военного потенциала, которым на то время обладал имамат. Кроме того, «как раз в Кабарде данных для восстания против царизма в этот момент было очень мало. <…> Кабардинские князья договорились с самодержавием, получили от него, что могли выторговать, и больше всего теперь боялись “народных волнений”»[310].

      Шамиль обратился к кабардинским владельцам, приглашая их принять участие в «истреблении кяфиров и прочих им помогающих лиц переменчивых»[311]. Переправившись через Терек вблизи от Минаретского брода,

300

Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис, 1873. Вып. 7. С. 35.

301

ЦГА РСО-А. Ф. 290. Оп. 1. Д. 20. Л. 83 об.

302

Дегоев В. В. Имам Шамиль: пророк, властитель, воин. М.: Русская панорама, 2001. С. 207.

303

Там же.

304

Там же. С. 207–208; Покровский Н. И. Указ. соч. С. 475.

305

Блиев М. М., Дегоев В. В. Кавказская война. М.: Росет, 1994. С. 459.

306

Блиев М. М., Дегоев В. В. Указ. соч. С. 459; Гаммер М. Указ. соч. С. 231–232; Бобровский П. О. История 13-го Лейб-Гвардии Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642–1892 гг. СПб.: Тип. В. С. Балашева, 1895. Ч. 4: Карабинерный полк. Предисловие. с. III.

307

Дегоев В. В. Указ. соч. С. 136.

308

Дегоев В. В. Указ. соч. С. 207; Казамбек М. А. О значении имама, его власть и достоинство // Русское слово. 1859. Кн. 3. С. 306; Шамиль – ставленник султанской Турции и английских колонизаторов. Сборник документальных материалов. Тбилиси, 1953. С. 281.

309

Цит. по: Дегоев В. В. Указ. соч. С. 207.

310

Покровский Н. И. Указ. соч. С. 476.

311

РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6595. Л. 219; ДГСВК. С. 504.