Кавказ под управлением князя М. С. Воронцова (1844–1854 гг.). Сергей Степанович Лазарян

Кавказский корпус уже при генерале А. И. Нейдгардте стал усиливаться новыми войсками. Общая численность кавказских войск к 1844 году достигла 107 914 человек (по списочному составу), при 900 орудиях (из них на Северном Кавказе – 359) и 36 378 казаков[204].

      По указанию из Петербурга туда был направлен еще и 5-й пехотный корпус генерала А. Н. Лидерса, и стрелковый батальон, но ни войска этого корпуса, ни сам генерал, ни его штаб не были знакомы с условиями ведения войны на Кавказе. Таким же было большое число генералов, присланных в тот отряд, составивших большею частью лишь бремя для войск[205].

      В связи с этим наместник был обязан подчиниться и не назначать в экспедицию наиболее опытных, внушавших доверие кавказским войскам командиров. Кроме того, желая сделать приятное многим влиятельным особам при дворе, граф М. С. Воронцов не хотел противиться приезду из Петербурга для участия в экспедиции значительного числа именитой молодежи, привлеченной его громким именем, которому благоволил император.

      Среди искателей воинской славы было много аристократов, и людей влиятельных, их родственников – князь Ф. И. Паскевич, сын фельдмаршала, граф А. С. Строганов, князь А. Голицын, князь Эмилий Витгенштейн, барон Николаи, князь А. И. Гагарин, князь М. А. Дондуков-Корсаков, князь с. И. Васильчиков, князь Яшвиль, граф Чапский, барон Врангель, князь М. Лобанов-Ростовский, князь Трубецкой, С. М. Воронцов, сын главнокомандующего и многие другие.

      Аристократ М. С. Воронцов не упускал случая проявить сословную солидарность и оказать услугу представителям аристократических фамилий, помочь им сделать карьеру и тем самым расположить к себе мнение света и придворных кругов, косвенным образом укрепляя свои позиции в обществе, а в отдаленном намерении, на всякий случай, получая себе защитников перед императором. Наконец он следовал традиции и предпринимал то, чему сам был участник в молодости при князе П. Д. Цицианове.

      Будучи свидетелем и участником происходящего, Н. П. Беклемишев писал: «Громкая слава и высокое положение графа М.С., заманчивость блестящих подвигов и самый характер Кавказской войны всех увлекали. К числу многих представителей самого цвета русского дворянства, собравшихся под знамена графа М.С., присоединился принц Александр Гессен-Дармстатский»[206].

      Им всем казалось, что прежняя европейская слава графа М. С. Воронцова, победителя Наполеона в битве при Краоне, превратит их поход в горы, если не в занимательное приключение, то, во всяком случае, обеспечит наградами и славой, укрепит их положение, по возвращении, при дворе они предстанут героями.

      Желание нравиться Петербургу и недостаточное знание истинной сути Кавказа привели М. С. Воронцова к непростительным ошибкам при организации сборов к походу в горы. Так, при нем была составлена многочисленная свита из разного рода людей, военных и гражданских, привлеченными разными видами своему будущему. К ним присовокуплен был штаб самого главнокомандующего с походной канцелярией. Одновременно М. С. Воронцов сохранил свиту

204

РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 6464. Л. 98–105; Смирнов Н. А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963. С. 184.

205

Удовик В. А., Кацик В. О. Светлейший князь Воронцов. Человек. Полководец. Государственный деятель. СПб., 2000.

206

Цит. по: Лисицына Г. Г. Даргинская экспедиция 1845 года в мемуарах современников // Даргинская трагедия 1845 год. СПБ.: Изд-во журнала «Звезда», 2001. С. 7.