Саян. Повести и рассказы об охоте и природе. Николай Близнец

мохнатые рожки, и они приносят немало хлопот, царапаясь больно о кусты и ветки: но это пока. Скоро они закостенеют и превратятся в грозное оружие. А их самочки изучают тем временем и приглядывают себе малохоженые густые заросли – для отела. Зайцы-русаки сбросили свой зимний мех и, довольные, неприметные, с удовольствием поедают на полянах зеленое и сочное разнотравье. Куница уже вывела в старом дупле не менее старой осины четыре пушистых комочка, которые для этого уютно согреты ощипанным материнским пухом. В хатках у бобров тоже появилось потомство. Пушистые серебристо-платиновые бобрята ещё не видели солнечного света, но они уже давно знают запахи матери и отца, пропитавший каждый сантиметр их жилища, а к ним прибавился сладковато-приторный запах материнского молока. Вот-вот в норах лисиц, волков, енотовидных собак запищат слепые щенята, а их родители каждую ночь будут уходить на охоту, чтобы поддержать эту родившуюся жизнь от их плоти и крови. Природа весной – это рождение новой жизни, но это и перерождение одной жизни в другую. И это не вызывает ни у кого возмущения. Шершень поймал и тащит в гнездо огромного овода, который только что напился лосиной крови. Вертлявый уж поймал и съел лягушку, успевшую до этого съесть не одну стрекозу; стрекоза же отложила в теплую воду личинки, которые, развиваясь, будут питаться кровью рыб. Птицы собирают личинки жуков, которые могли стать бабочками; куница питается птенцами, которые могли петь песни; муравьи, и те нашли гнездо тлей: половину съели, а других растащили по листьям – пусть размножаются, уничтожая листья, но кормят муравьев сладкими остатками своей жизнедеятельности. Волк поймал и съел поросенка, который только что разодрал со своими собратьями гнездо горестно квохчущей рядом глухарки-коплухи. А я несу из леса трех вальдшнепов, которые не изменили инстинкту продолжения своего рода. И только из-за этого они сейчас лежат у меня в рюкзаке в качестве моей завтрашней пищи. Рядом идет Саян. Природа – это его стихия. Вольер – это не дом, это обязанность жить рядом со мной, иначе бы он никогда не вернулся бы из леса в вольер к своей кормушке. Здесь у него есть всё для жизни. Но когда-то давным-давно его предки решили помогать людям. Не все. Часть осталась дикими, и поэтому они стали между собой врагами – врагами беспощадными и непримиримыми. Это и есть часть загадок природы, а может, и воли Создателя: почему Создатель сделал кого-то дичью, а кого-то охотником. Хотя бывает иногда – все меняется местами.

      Вот и моя лодка, протекшая уже до середины шпангоута, вырубленного из корня сосны. Мой отец сам делает лодки – не часто, только по большой необходимости. А эти лодки, хоть и протекают, рассохшись за зиму, зато надежны, устойчивы на любой волне. Я переворачиваю лодку прямо на воду, придавливая нос, вода проливается через борт – доплыву. Саян охотно запрыгивает в лодку и ждёт, когда я положу «на нос» рюкзак, чтобы улечься на него и смотреть