Последний день лета. Андрей Подшибякин

не торопились с работы лохи.

      Шварца видно не было. Сися почти убедил себя, что тот забыл о своем обещании поучаствовать в экзекуции и, наверное, пыхтит сейчас в качалке под весом штанги или занимается еще какими-нибудь упоительными делами начинающего бандоса. Сися снова мелко сплюнул себе под ноги. Блять! Этими делами должен заниматься он – вместо того, чтобы дожидаться каких-то недоделков, с которыми ему и связываться-то было западло.

      – Хоба-цэ, а вот и пиздюки! – прошипел Бурый. С его плеч спал груз долгого ожидания. – Зырь, братан! Жалко их даже.

      Восьмиклассники и в самом деле выглядели достаточно жалко. Залитый свекольным румянцем Пух еле волочил ноги – казалось, ему дорога́ каждая секунда, оставшаяся до неминуемой расправы. Новенький пребывал в своем, как сказал бы Крюгер, зомби-режиме – отрешенный взгляд, бледное лицо, приоткрытый рот. Сам Крюгер при этом страшно бодрился, дергался и стискивал кулаки. Он явно считал, что ситуация была под контролем.

      – Э, але, – рявкнул он.

      – Ты еще что за залупа? – с веселым удивлением поинтересовался Бурый. – Подписка у этих демонов, что ли?

      (Подпиской на юге России называли кого-то (как правило, старших родственников мужского пола), способного порешать и разрулить; выдернуть жертву из когтей жизненных обстоятельств; пояснить и раскидать, избежав потери денег, здоровья, самоуважения или всего этого сразу.)

      – Вить, хватит, – в панике прошипел Пух.

      Крюгер стиснул кулаки и рванул по направлению к старшакам; в стеклах его очков блестела ярость берсерка.

      Сися молча пробил ему правый прямой. Поставленный удар швырнул Витю на землю, покатил по земле, вывалял в пыли и оставил лежать на пятачке между гаражами. Чудом не разбившиеся очки улетели в пыль. Бурый заухал.

      Вот тебе и контроль над ситуацией, горестно подумал Пух.

      Новенький продолжал смотреть в точку, расположенную в десяти сантиметрах над Сисиной макушкой.

      Не обращая внимания на распластанную жертву, Сися в упор уставился на Аркашу.

      – Это твоя подписка, что ли? Еб твою, жирный, мог бы че-то по-другому порешать.

      Пух в ужасе смотрел на него, хлопая глазами и шевеля губами.

      – Не слышу, блять?! – рявкнул Слава.

      – Извини, – ляпнул Пух первое, что пришло в голову. Ничто из его жизненного опыта не готовило его к тому, что сейчас происходило.

      – Поздновато извиняться, жиробасина! – торжествующе вставил Бурый.

      Крюгер отскреб себя от земли, поднял очки и выпрямился, полыхая яростью. По его глазам было видно, что он готов прыгать на старшаков снова, и снова, и снова – пока не помрет или как минимум не получит серьезные увечья.

      Парализованный страхом Пух вдруг понял, почему Витя с такой готовностью впрягся за них со Степаном.

      – Ладно, жиртрест, начнем с тебя, – сказал Сися. – Я с пониманием, что ты не при базарах – за лоха впрягся и выгреб. Ну, будешь знать, как с ебанутыми корешаться.

      Новенький прошипел:

      – Убью!..

      Сися