Моя девушка с мужским характером. Катарина Норд

из одного из ящиков буфета вытащила печенье и поставила на стол, а затем села напротив.

      Чувствуя неловкость, она произнесла:

      – Спасибо тебе.

      – ерунда, тебе надо руку беречь и побыть аккуратной. Очень больно? глядя на руку.

      Стоило только это услышать, как она снова почувствовала тепло заботу, даже захотелось расплакаться, ведь он поступал так с ней всегда. Стараясь скрыть непрошенные слезы, и показать, что она уже большая взрослая и не плачет по пустякам, она произнесла:

      – нормально, заживет. Неудобно немного. Но ты же знаешь это моя не рабочая рука, так что вполне нормально.

      Ванька разлил чай по чашкам, и они начали разговаривать. Между этими двумя не было неловкости или стеснения. Все было также как и раньше, снова они разговаривали обо всем и не о чем. Так они сидели и болтали, забыв о времени, затем словно опомнившись, Ванька засобирался уходить.

      – Ладно, мне уже пора. Ты давай будь все же аккуратнее воин. Береги себя.

      – Хорошо спасибо что зашел и спасибо за подарок.

      Прощаясь в дверях они, как и раньше столкнули кулаки, а затем уже в дверях он произнес: Eres mi debilidad. Eres mi fuerza. (Ты моя слабость. Ты моя сила.) ладно Катеныш выздоравливай. Пока. И ушел. Выходя из подъезда, он понял, что очень скучал по этой малышке, они столько времени проводили раньше вместе, все же ее не хватало. Убедившись, что с ней все теперь будет хорошо он пошел к себе во двор. Показалось даже что дышать, как будто бы стало легче. Теперь можно было спокойно заниматься своими делами, все же беспокойство за нее всегда было сильнее. Так и хотелось сказать, что стоило только отпустить от себя, как она поранилась, но вспомнив, что с ней это бесполезно тихонько рассмеялся. Она все же нечто, даже сейчас с этой рукой все равно продолжает храбриться и не подает виду что больно, и никогда не признается, что есть то с чем она не может справиться, просить о помощи не в ее характере, даже сейчас, когда ей неудобно. Не зря они ее тогда воином назвали. Хорошая девчушка, подросла. Глаза, правда, все так же смотрят как раньше, в них видна сила, и двигается также плавно и аккуратно, и все такая же сама за себя отвечает, но этот ее полет. Не исправима просто. Совсем не меняется. После этой встречи у него внутри эмоции просто бурлили в них была и радость от того что они встретились и досада за то что она поранилась и была не аккуратна и снова также как и раньше ее боль прошила его изнутри вывернув всю душу наизнанку заставляя чувствовать тоже что и она боль. Это был целый фейерверк эмоций, которые искрил и бурлил, внутри заставляя раз за разом переживать их.

      Придя домой, он повесил куртку на вешалку и, не обращая внимания на отца, который на него смотрел стоя в дверном проеме соединяющим кухню и коридор, не переставая ругаться, как и раньше на испанском, перемешивая слова сильным размахиванием рук, ушел в комнату, громко хлопнув дверью. Отец, же все это время молча смотрел за действием, разыгравшимся у него на глазах никак его не комментируя,