Дочка папы Карло. Кира Страйк

Карловна… фон дер Вельф. – уступая давлению, пискнула я и, поддаваясь атмосфере окружающей обстановки, почти автоматически добавляя родовые приставки.

      – Умственные способности в порядке, госпожа испектриса, – к моему величайшему изумлению, тихо сказал бородатый доктор, обернувшись к даме в тёмно-вишнёвом

      – Слава богу, – пролепетала тётка, промокнув глаза платочком.

        Пока я продолжала пытаться сложить всех этих странных персонажей в единый пазл, не решаясь задать ни одного вопроса, ко мне подошёл второй из докторов. Лицо его имело немного более мягкие черты и выражение, чем у строгого бородатого.

      – Как вы думаете, сколько времени вы лежите в лазарете? – взяв мою руку и, видимо, считая пульс спросил он.

      – Э-э-э… М-м-м… – растерянно пожала плечами в ответ.

      – Вы, мадемуазель, здесь уже одиннадцать дней. Совсем недавно вам сделали операцию. Будьте любезны теперь хорошенько отдыхать и есть.

      – Э-э-э… Фу-ух. – выдохнула я – буквы совершенно отказывались складываться в слова, и тут уж совершенно по-дурацки добавила, – Да?

        "Добрый" доктор выразительно посмотрел на меня и кивнул.

      – Боже, что тот Шариков, ей богу! – злилась я сама на себя, – Какой-то лютый "абырвалг"!

        Да не знала я ни что думать, ни что делать, ни тем более говорить. Может это вообще сон. Нереально-реальный. Или помешательство. Очень надеюсь, что временное. Хотя вон тот важный эскулап, например, сказал, мол "умственные способности в порядке".

      – Пульс в норме, профессор. – резюмировал "добряк" (как я его уже мысленно окрестила), поворачиваясь к бородатому.

      – О, как?! – отметила я.

        А профессор присел возле моей кровати на унылый больничный табурет и спросил:

      – Мадемуазель, поясните нам, пожалуйста, почему вы сразу же не пришли в лазарет, как упали с лестницы?

      – В смысле? – про себя озадачилась я, продолжая молчать.

      – Ведь это немыслимо, чтобы вы без каких-либо серьезных причин обрекли себя на такие страдания. – не отставал бородатый.

        Тут на выручку мне неожиданно пришёл второй. (Кстати, третий присутствующий в комнате мужчина, как статуя, стоял в сторонке, до сих пор так и не проронив ни слова.)

      – Думаю, я могу прояснить эту ситуацию, профессор. – заявил он, – Не такие уж это всё секреты.

      – Извольте. – поднимая внимательные глаза на второго попросил тот – самый важный.

      – Я совершенно убеждён, что её подруги и она сама считают неприличным обнажить грудь перед доктором. Вот, видать, барышни и уговорили больную не ходить в лазарет. Я прав? – это уже мне.

      – Что?! Что за дичь?! – мысленно возопила я. – Вы о чём вообще, граждане?!

      – Однако, этот институт – зловреднейшее учреждение. – резюмировал профессор.

      – Институт? – уловила я слово – "якорь", и память моментально с головой окунула в последние секунды "нормальной" жизни. – Зеркало… морок… коридор… Я его где-то