Его вторая семья. Юлия Гауф

ночевал в гостиницах, – у меня зубы сводит, с такой силой я их сжимаю, пока пытаюсь разговаривать с мужем. – Ни разу за все это время в одной кровати не просыпались, да? Только в то утро, когда Поля рыдала?

      Сделала шаг навстречу и задрала лицо.

      И тут он замялся.

      В глазах мелькнула растерянность.

      Он…не сразу ответил.

      Было.

      И семь лет назад, и потом.

      – Проваливай! – повысила голос. – Убирайся сейчас же!

      – Соня, – Денис перехватил в воздухе мои руки. И жестко оборвал. – Не вешай на меня лишние грехи. Про ту ночь я признался. И все сделаю, чтобы ты об этом забыла. Но Матвей – его из нашей жизни теперь не выбросишь. Он ни в чем не виноват.

      – Мне плевать, – дернулась, высвобождаясь. – Я не рожала никакого Матвея.

      Муж сунул руку в карман куртки, достал телефон. Включил какую-то запись и повернул экран ко мне.

      – Смотри внимательно, – попросил. – Матвей нарисовал нас. И тебя. Мой сын понимает, что ты для меня важна. Что я тебя люблю. Давай не будем ломать детям психику. И на его день рождения…

      Сейчас я убью мужа и меня посадят.

      Ударила по телефону, и сотовый полетел Дэну под ноги.

      Сапогом наступила на трубку, каблуком толкнула и швырнула вниз по ступенькам.

      – Так езжай, чего ты здесь, забыл? – закричала на весь подъезд. – К Матвею своему езжай и к Поле! Рисуйте там вместе, празднуйте, трахайтесь, а потом всем нашим знакомым сказочки лейте в уши, как вы жалеете про ту сраную ночь!

      В наступившей тишине оглушительно громко щелкнул замок и открылась дверь нашей квартиры.

      Денис схватил меня за руку и потащил по лестнице вниз.

      – Не тронь, – дергаю руку в его мертвой хватке, цепляюсь за перила и на свежей краске липнут ладони, муж тащит меня за собой, пролет за пролетом, на первый этаж. – Денис!

      – Да не было бы у нас с ней ничего, если бы ты меня тогда не кинула! – он резко остановился, и я налетела на него. Муж отбросил мою руку, но я замахнулась другой, оставила на его щеке красные полосы.

      – Я тебя кинула? Я боялась, что тебя покалечат на твоем проклятом ринге, а ты к подруге моей побежал… – конец моей фразы смазался писком домофона. Денис вывалился на улицу, я за ним на крыльцо.

      Мы оба измазаны в краске, и одежда, и руки, тяжело дышим.

      – Ты и тогда меня кидала, чуть что к родителям сматывалась, я из-за тебя с отцом полгода не разговаривал… к черту.

      – Вини во всем меня, давай, и сейчас тоже беги! – крикнула, когда компания с бутылками у подъезда в стороны отшатнулись, и муж, злой как дьявол, пролетел мимо них ураганом. – Пусть Поля тебя утешит, а наутро вместе порыдаете! – провела ладонями по растрепавшимся волосам и спустилась на деревянных ногах, увидела, как машина Дэна, взвизгнув шинами, рванула со двора.

      Упала бы, здесь же, но сзади меня подхватили крепкие руки.

      – Доченька, – прозвучал над ухом взволнованный голос папы. – Тихо. Успокойся. Старый я дурак. Надо было раньше выйти. И морду начистить этому павлину. Что же я. Мать отговорила. Пусть, мол, сами разберутся. Сонечка, пойдем в дом.

      Стою