Однажды ты пожалеешь. Рита Навьер

вас с ней обманом заманили, ну и… – я осеклась. Не смогла снова повторить то ужасное слово вслух.

      – Да… – тихо произнесла Марина.

      – Их… тех мразей нашли?

      Она кивнула, отрешенно глядя перед собой.

      – Посадили? Нет?! Как же так? Они откупились, да? Или… вы на них не стали писать заявление? – несмотря на горечь, не могла сдержаться я.

      Марина покачала головой.

      – Почему? – изумилась я.

      Она пожала плечами.

      – Мы тогда были старше тебя всего на год. Не с кем было поделиться, посоветоваться… И эти сволочи запугали нас. Пригрозили, что покажут то проклятое видео нашим родным. Ты только с мамой эту тему всё же не поднимай. Всё это и так исковеркало жизнь и мне, и ей…

      – Погоди… Какое видео? Они ещё и снимали это? Как они вас…? Какой ужас… И что, они так и остались безнаказанными?

      Марина заметно помрачнела, явно жалея о том, что повелась на мои уговоры и сказала лишнее.

      Ответила она не сразу. А когда заговорила, голос её показался каким-то сухим и бесцветным, но твердым.

      – Не остались они безнаказанными. Но я не хочу об этом. И ты забудь. Не надо об этом больше.

      ***

      Зря я катила бочку на Марину и её мужа. Даже стыдно теперь, хоть они и не знают, как плохо я про них думала. Особенно про Марину. Винила её в том, что мать с отцом разошлись. Ну и вообще относилась к ней очень предвзято. А она оказалась мировой теткой. Понимающей. И очень много для нас сделала. Помогла вот матери устроиться в школу в Электростали. И меня зачислили туда же, в выпускной класс.

      – Это хорошо, что вы вместе будете, в одной школе, – рассуждала Марина. – Вдвоем всегда легче.

      Наоборот, это плохо, думала я, но вслух ничего не говорила. Когда мне человек нравится, я по пустякам с ним не спорю.

      – Волнуешься? – спросила она.

      Я пожала плечами. Волнуюсь, наверное, я же никогда не была новенькой. Только пока об этом особо не задумывалась. Хотя вот сейчас Марина спросила, и я ощутила, как внутри засвербело что-то, то ли волнение, то ли тревога.

      А потом Тимур просто убил нас своим великодушием – подогнал однокомнатную квартиру в том же городе. Типа, живите сколько хотите. Может, конечно, это мы его так достали, что он расщедрился, лишь бы ему глаза больше не мозолили. Но лично мне всё равно, какие у него мотивы, главное – есть, где жить.

      Мать, конечно, распереживалась. Поклялась, что заплатит ему за аренду сразу, как только продадим дом бабушки и дедушки в Зареченске. Он посмотрел на нее так, будто она с приветом.

      – Глупости не говорите, – поморщился он.

      – Но… – залепетала мама.

      – Даже не начинайте, – сказал как отрезал.

      Марина потом рассказала, что эту квартиру переписал на Тимура какой-то тип за невыплаченные долги. Сейчас она простаивает практически бесхозная. Что с ней дальше делать, они пока не решили.

      – Может, продадим со временем, не знаю, – беспечно улыбнулась она. – Но пока пусть будет. Уже дважды пригодилась. Весной Паша, друг Тимура, там останавливался, приезжал на лечение. Сейчас