Училка и бандит. Юлия Гауф

глядит на меня, и кивает на чайник. Закатываю глаза к потолку – отвыкла я от этой раздражающей беспомощности. Некоторые лишь пачку чипсов открыть могут, но нагреть себе воды, и тем более, картошки пожарить – это из области фантастики.

      – Сам ушел! Мать совсем сбрендила!

      – Значит, точно выгнала, – фыркаю, умиляясь этому неумелому вранью. – И чем же ты допек Алевтину Петровну?

      – На, – морщится Боря, и протягивает мне измятый конверт, который выглядит как пожеванный. – Это тебе от матери.

      – Не читал?

      – Сказала, что проклянет, если прочту.

      Это она может. Свекровь у меня – настоящая ведьма, или же мнит себя таковой. Ко мне тетя Аля всегда была добра, и я посмеивалась над ее оккультными способностями, но… до поры до времени.

      Есть в ней что-то такое, чего не объяснить логикой! Рак не лечит, богатств не обещает, но на судьбу карты кинуть, и заглянуть своим третьим глазом в стеклянный магический шар – запросто!

      «Пока не разведешься с Бориской – сама его и воспитывай. А я устала, всю кровь выпил у меня. Просить семью сохранять не стану – сама решай. И приезжай ко мне, травы нужно собрать. Старая я уже.

      Заодно погадаем!»

      – На кухне тебе постелю, – говорю я, пряча письмо в сумочку. – И завтра в ЗАГС сходим, давно развестись пора.

      – Не выйдет, – разводит руками Боря. – Паспорта у меня нет – потерял, представляешь?

      Еще как представляю, ведь это уже третий паспорт, который он умудрился потерять. Но злиться на Борю не получается – это как на щенка нагадившего кричать: жестоко и бессмысленно. Только щенка можно воспитать, и он вырастет умным псом, а Боря так и остался бестолковщиной.

      – Здесь спать будешь, – указываю я пальцем на кушетку. – В спальню даже не суйся – кастрирую! Ясно?

      – Злая ты, Василиса, – буркает муж, и заваливается на чистое постельное белье в одежде. – А я так устал…

      Боря зевает, и я даже не спрашиваю: от чего же он так устал? От безделья?

      Быстро принимаю душ, и ложусь спать. И снится мне Иван, называющий неверные даты русско-японской войны. За что я, к великому стыду, наказываю его самым непотребным образом – отнюдь не двойкой, как положено учителю.

      ГЛАВА 11

      Просыпаюсь от знакомого храпа, который пробивается даже сквозь плотно закрытую дверь. А сначала ведь испугалась, что это чудо – мой гулящий муж – пробрался в спальню, и улегся рядом в своих грязных джинсах.

      Но нет – Боря слишком меня боится. Раз сказала, что кастрирую – значит точно не поглажу, ха! Последовательность – мое второе имя.

      Потягиваюсь довольно, и улыбаюсь. Что очень странно – чему радоваться? Но поди ж ты, чувствую себя как кошка, до сметаны дорвавшаяся. А затем раздается телефонный звонок, возвращающий меня на грешную землю.

      «О мой Бог» значится на экране телефона.

      – Что за? – хмыкаю я, и принимаю вызов. – Алло.

      – Проснулась, училка? – слышу знакомый баритон, и краснею от промелькнувших воспоминаний о моем сне.

      Хм, долгое воздержание