Беременна (не) от тебя. Юлия Гауф

чтобы я обратно села. Зачем?

      Выслушивать его колкости? Так я сама себя корю, и корить буду всю жизнь.

      Юля бы сказала, что жизнь длинная, и голоса совести обычно хватает на пару месяцев.

      – Ладно, не кипятись, колючка. Пей смузи, оздоровляйся. Вылечится твой любимый, и будете душа в душу жить ближайшие пару лет, или сколько там ему осталось, – Ратмир снова придвигает ко мне опостылевший смузи.

      А у меня перед глазами картина, как я вскакиваю.

      Швыряю в него противный напиток.

      И от стекает по черным волосам, в которые я с таким наслаждением зарывалась в ту сумасшедшую ночь.

      А затем влепляю хлесткую пощечину, оставляя на его лице клеймо-удар. Чтобы не смел больше никогда… никогда…

      – Ты и сам когда-нибудь пятидесятилетним станешь, – беру этот мерзкий напиток, который хотела выплеснуть на него, и отпиваю. – Или не станешь. Судя по тому, какой ужасный из тебя боксер – это тебе, Ратмир, пара лет осталась.

      – Ужасный? – смеется парень, но на подначку реагирует. А то надоело выслушивать едкие замечания о моей неверности. – А приходи на бой, детка. Там и посмотришь на меня в деле. Я лучший.

      – В селе своем ты лучший. А здесь, – вожу пальцем в паре сантиметров от его лица, – здесь ты никто. Вон как отделали, личико попортили. Не хочется мне на избиение младенца смотреть, – фыркаю, и добавляю, передразнивая его: – Мы ведь семья.

      Задевает.

      Глупая, детская подначка его задевает.

      Сидит, бесится от мысли, что лучшим я его не считаю. Сбитыми костяшками постукивает по столу, выбивая рваный ритм, как набат.

      А у меня сердце каждый раз замирает от взгляда серых глаз, когда он смотрит на меня. И все время та проклятая ночь перед глазами встает – ночь, которую я в мельчайших деталях помню.

      Никогда с Тимуром такого не было. С ним… нет, не противно, но и не хорошо. Спокойно и предсказуемо, ровно по часам.

      Да и сравнить мужа мне не с кем было.

      До недавнего времени.

      – А знаешь, тебе придется прийти на бой, – с веселой злостью в голосе бросает Ратмир после долгого молчания. – Считай, это одно из моих условий. Чтобы я держал язык за зубами. И если избиения младенцев не случится – с тебя желание.

      – Никакого желания, – хмурюсь, но парень качает головой.

      – А если проиграю – желание с меня. Любое.

      ГЛАВА 6

РАТМИР

      Странная девочка.

      Злит, раздражает своей колючестью.

      И непохожестью своей на тот образ, что в голове сложился – охотница за деньгами. Что-то не видна по Вике особая расчетливость.

      Но ведь вышла за отца, а значит…

      … внешность обманчива.

      – Можете войти к пациенту, – вежливо, но чуть устало выдыхает врач, и Вика подскакивает.

      Ну уж нет!

      – Я пойду, – опережаю ее. – Я ведь его сын.

      Она в таком раздрае, что молча соглашается, позабыв, что жена в приоритете.

      Жена… поверить не могу. Мачеха.

      Обхватить бы ее лицо, как той ночью, едва мы номер отеля переступили. К стене прижать, вырывая рваные всхлипы…

      Хватит!