Последний Судья. Андрей Арсланович Мансуров

завешено, попадали вниз. Сделав проход – видимым. И возможным.

      – Посмотри, – говорю, – напарничек. А ведь тут – реально расчищено. Словно кто-то специально сгрёб всю эту рухлядь – к проёму. Забаррикадировавшись.

      – Ну, Череп, это уж чушь! – Колян усмехается, хоть и криво, – Для этого этот кто-то должен тут жить! Или хотя бы навещать. И входить-выходить каким-то другим путём!

      А поскольку мне эта немудрёная мысль пришла ещё раньше, свечу в самый дальний конец коридора, который тут куда даже шире, чем тот, что под зданием: метров трёх. И то, что я там вижу, оптимизма не внушает.

      – Смотри. Коридор сильно наклонный, ведёт вглубь земли. И кончается через метров тридцать. И дальше идёт только наклонный тоннель. Узкий. Изогнутый. И ширины в нём не больше полуметра!

      Колян, который и так трясётся, словно замёрз, бормочет:

      – Череп! Ну его на фиг! Ничем мы здесь не «поживимся»! Тут одна трухлявая древесина! Да и з-замёрз я уже! Сыро тут. Может – ну его к чертям собачьим, и – свалим к такой-то матери?!

      – Ну уж нет! – меня реально заело, – Мы осмотрим тут всё, что сможем! А ты, если боишься, включай свой китайский – да вон он, проём!

      – Да нет, я, собственно, не против… – Колян смущён, и боится отступиться. Да и стыдно ему, что откосил от махания кувалдой, – Ведь если мы чего всё-таки найдём – продадим-то – напополам?!

      – Ну ясен пень. Поделим поровну. Осталось найти!

      Баррикаду можно было особенно и не рассматривать: сделаны мебеля были, конечно, не из ДСП, но это не помешало им за эти годы превратиться в полусгнившие трухлявые дрыны и шелушащиеся шпоном косые-кривые поверхности. Без вариантов.

      Когда отошли от баррикады, подивились: пыли здесь точно куда меньше!

      А в боках длинного широкого коридора нет ни единой двери.

      Тем не менее, мы двинулись вниз, придирчиво рассматривая как раз – стены: вдруг ещё чего замуровано? Но ничего так и не обнаружили.

      Дошли до того места, где тоннель перешёл в коридорчик. Коридорчик, как теперь видно, идёт тоже вниз, но где-то через десяток шагов его пол становится, вроде, горизонтальным. А потом плавно так изгибается – за поворотом уже не видно, что там, дальше.

      Колян вдруг говорит, и слышу я неподдельное удивление в его голосе:

      – Череп! Посвети-ка сюда! – и показывает на пол.

      Свечу.

      Срань Господня!!!

      И как это я сам этого не заметил!!!

      На полу чётко отпечатались следы. Но – не мужские или женские. А – ребёнка!

      Крохотные такие отпечатки. Размером не больше, чем у пятилетнего. И много их: покрывают всю поверхность коридорчика у прохода. И ведут – и туда, и сюда!

      Чешу репу.

      Колян же не молчит:

      – Смотри, Череп! Какой-то пацан тут постоянно ходит! Не иначе – дух малышки Леонида! Ну, помнишь? Того, который умер от холеры в пятилетнем возрасте?!

      – Чушь! Дух-то точно – следов не оставил бы! Бесплотный же! Но… Погоди-ка. Если тут и правда кто-то постоянно ходит, значит, есть для него в этом смысл! Или он живёт тут…