6 ЛИТО. Коллектив авторов

наглости и написать: в России —

      как будто уезжал за тридевять земель,

      как будто ждут тебя, как будто бы просили

      откуда сообщать, куда же ты отсель.

      Не так и далеко и ненадолго ездил,

      и можно рассказать и можно позабыть,

      зачем и почему подумал невзначай,

      что очень может быть среди больших созвездий

      горит и горяча кому-то, но кому?

      Ещё не высушив промокший скарб дорожный,

      а фотоаппарат достать из рюкзака

      и выставить фотоальбом неосторожно

      для всех, для каждого  – с какого огонька?

* * *

      В тот самый момент, когда кажется – всё:

      На всё, что задумал, на то и решился,

      И ветер в открытое море несёт,

      И парус, как наволочка, округлился.

      И в этот момент, когда кажется: миг —

      И недостижимое осуществится,

      И можно успеть между скал напрямик

      Пройти там, где только что крикнула птица.

      И что это было? И кто нас вознёс

      Так непредсказуемо остервенело

      Под самые веки трясущихся звёзд

      И вытер утёсы тряпицею белой…

      Микросхема

      Хотя бы что-нибудь большое

      Или тяжёлое, а то,

      Наваливаешься левшою

      И впаиваешь в решето

      Какую-то мадам Петрову

      Под бок такому же Петру,

      Под грохот, этот шум портовый,

      Кровоточащий поутру.

      Безрезультатно жалом тычешь

      В расхлябанную колею —

      Вот так и слепнут сотни тысяч,

      Цепляясь к инобытию.

      Но ей, мятежной, нет покоя —

      Пока отсутствует уют,

      Ничтожной капелькой припоя

      Опять к земле не прикуют.

      Сергей Николаев

      Родился в 1966 г. в Ленинграде. Служил в армии, работал на стройках и в экспедициях, был рабочим на заводах, дворником, продавцом, рекламным агентом. Сейчас живёт в маленьком лесном посёлке под Выборгом.

* * *

      Где парус неспешно плывёт в синеву,

      где скорбный молчит кипарис,

      на древних камнях Херсонеса траву

      колышет полуденный бриз.

      Там я на понтийскую даль объектив

      Бог знает зачем наводил.

      Волна шелестела, на брег накатив.

      Что было? Что будет?.. Забыл.

      Забыл я, откуда приходит беда

      в Поволжье и северный край.

      Мне только зелёная долго вода

      вослед лепетала: «Прощай!»

      Но тронулся поезд, и ветер степной

      опять волновал ковыли,

      как воды морские, волну за волной,

      а вечером звёзды цвели.

      О, как этот сад молчаливый потряс

      тисненьем своим золотым!

      За нами, казалось, пускаются в пляс

      и шпалы, и рельсы, и дым.

      И время, казалось, подобно струне,

      и тьма целовала стекло.

      И если бы не было Бога, то мне

      пришлось бы придумать его.

* * *

      Вот сидят у сельмага Антонов небритый и Вовка,

      третий день погружённый в лиловую дымку