Книга Странных Новых Вещей. Мишель Фейбер

в СШИК никто не настаивал на каком-то особом дресс-коде на Оазисе, но ему сказали, что, если он собирается большую часть времени проводить на открытом воздухе, ему следует обзавестись одеждой в арабском духе. Конечно, ему ясно дали понять, что он горько пожалеет, если не последует этому совету. Так что Беатрис купила ему арабскую робу – дишдашу – на местной распродаже мусульманской одежды.

      – Это самая простая, какую я смогла найти, – сказала она, демонстрируя ему эту робу за несколько ночей до отлета. – А там каких только не было – и с золотой парчой, и с блестками, и вышитой каймой…

      Он приложил одеяние к себе:

      – Она слишком длинная.

      – Зато тебе не понадобятся штаны, – сказала Би с полуусмешкой. – Под ней ты можешь ходить голым.

      Он поблагодарил ее, но примерять не стал.

      – Уж не вообразил ли ты, что это слишком девчоночья одежка, а? – спросила Би. – Как по мне, выглядит очень мужественно.

      – Сойдет, – сказал он, упаковывая робу с глаз долой.

      Не женскость наряда беспокоила его. Просто он не мог себя представить фланирующим, словно актер в старом фильме на библейский сюжет. Одеяние это казалось ему излишне тщеславным, не имеющим ничего общего с современным христианством.

      Первая же прогулка в оазианской атмосфере все изменила. Питерова джинсовая куртка, все еще валявшаяся бесформенной кучей на полу, высохла и стала жесткой, словно парусина. Пижамного вида штаны и рубаха в арабском стиле, какие он видел на многих работниках СШИК, были, наверное, идеальной альтернативой, но и его дишдаша длиной по щиколотку тоже должна быть хороша. Можно надеть ее с сандалиями. И что с того, что он будет похож на маскарадного шейха? Зато практично. Он вынул дишдашу из сумки и расправил ее.

      К его ужасу, вся роба была заляпана черными чернилами. Шариковые ручки, взорвавшись во время полета, выплюнули свое содержимое прямо на белое полотно. К несчастью, он еще и поплотнее утрамбовал вещи в сумке перед тем, как покинуть корабль, отчего чернильные пятна отпечатались множество раз, напоминая тест Роршаха.

      И все-таки… все-таки… Он встряхнул робу и оглядел, держа на расстоянии вытянутой руки. Случилось нечто удивительное. Чернильные узоры совершенно произвольно сложились в крест, христианский крест – прямо посередине груди. Если бы чернила были не черные, а красные, то одеяние выглядело бы почти как рубашка средневекового крестоносца. Почти. Пятна были неопрятные, с брызгами и лишними линиями, портившими превосходный дизайн. Однако… однако… в этих еле заметных пятнышках под перемычкой креста можно было увидеть скелетообразные руки распятого Христа… а в эти колючих брызгах над крестом – разглядеть терновый венец Иисуса. Он тряхнул головой: его слабость всегда была в том, что он в каждом явлении прочитывал слишком многое. Но все-таки вот он – крест на его одежде, там, где прежде никакого креста не было. Он потер чернильное пятно, чтобы проверить, не пачкает ли оно пальцы. Кроме одного чуть-чуть клейкого пятна в самом центре, все были сухими. Можно надевать.

      Он натянул дишдашу через голову и позволил прохладному полотну соскользнуть по