Пойди поставь сторожа. Харпер Ли

Аттикуса прибавить еще семь.

      – Сколько же злобы в этой девушке…

      – И звали его, между прочим, Иаков, – сказала она. – Ой, нет, вру, это же он и есть. Там на каждом третьем стихе меняются имена. Как, кстати, тетушка поживает?

      – Сама прекрасно знаешь, что вот уж тридцать лет – лучше всех. Не увиливай.

      Джин-Луиза шевельнула бровями.

      – Генри, – чопорно сказала она. – Может, у нас с тобой что и будет, но замуж за тебя я не выйду.

      И это заявление полностью соответствовало действительности.

      – Когда же ты наконец повзрослеешь, Джин-Луиза! – взорвался Генри и, позабыв последние усовершенствования «Дженерал Моторе», попытался выжать сцепление и нашарить рычаг коробки передач. Не обнаружив ни того, ни другого, яростно крутанул ключ зажигания, ткнул в какие-то кнопки, и большая машина неспешно и плавно двинулась по шоссе.

      – Туго соображает, да? – сказала Джин-Луиза. – Для большого города это не очень.

      Генри глянул на нее пристально:

      – В смысле?

      Еще секунда – и они разругаются. Генри настроен серьезно. Надо его взбесить – он тогда замолчит, а она сможет подумать.

      – Откуда у тебя этот жуткий галстук? – спросила она.

      Итак.

      Я его почти люблю. Нет, так не бывает: или ты любишь, или не любишь. В этом мире одну только любовь ни с чем не спутаешь. Разумеется, она бывает разная, но всегда – либо она есть, либо ее нет.

      Джин-Луиза была из тех, кто, обнаружив простой путь, непременно выбирает сложный. Простой путь – обвенчаться с Хэнком и сесть ему на шею. Но пройдет несколько лет, подрастут дети – и тут появится человек, за которого надо было выйти. Тогда и начнутся кружение сердца, метания, терзания, долгие переглядывания на ступеньках почтамта – и все будут несчастны. Что останется за вычетом высоких чувств и семейных сцен? Пошлая интрижка, нестерпимо провинциальный адюльтер и собственными руками выстроенный персональный ад, оборудованный новейшей бытовой техникой производства «Вестингауз». Хэнк этого не заслуживает.

      Нет. Пока что она не свернет с каменистой стародевьей стези. А сейчас заключим мир на почетных условиях:

      – Милый, ну, прости, прости, пожалуйста. Я напрасно это сказала, – сказала она. И ведь не возразишь: и впрямь напрасно.

      – Да нормально все, – ответил Генри Клинтон и потрепал ее по коленке. – Просто иногда я убить тебя готов.

      – Я вредная, я знаю.

      Генри взглянул на нее:

      – Ты у нас с чудинкой. И прикидываться не умеешь.

      Она перехватила его взгляд:

      – Ты про что?

      – Ну, обычно женщины, пока своего не заполучат, сияют улыбками и со всем соглашаются. Мысли свои прячут. А ты – другое дело: если вредничаешь, то уж на всю катушку.

      – Но ведь лучше, когда мужчина сразу видит, во что ввязывается?

      – Да, но так ты мужа себе не найдешь.

      Ответ напрашивался сам собой, но Джин-Луиза успела прикусить язык.

      – И как же мне себя вести, чтоб всех