Проклятие. Марисса Мейер

короля прозвучали почти… искренне.

      Он ждал, устремив на нее взгляд, от которого ее щеки вспыхнули непрошеным румянцем.

      Ей хотелось злобно зарычать в ответ. В какую игру он сейчас играет?

      Наконец, король отвел глаза. Едва взглянув вниз, в сторону двора, он нажал на спусковой крючок. На этот раз он выбрал для их пира козу, и все произошло так же стремительно, как и с кабаном.

      – Да уж, так я и поверила, что меткий выстрел означает нерушимую клятву, – буркнула она, надеясь, что Эрлкинг не заметит, как она нервничает. – Что ж… Клянусь, что в лучшие дни нашего вечного брака я буду и впредь находить ваше присутствие почти терпимым.

      Это вызвало очередной приступ веселья у публики, и на этот раз их смех был не злобно-насмешливым, как после ее неудачных выстрелов.

      Серильда даже не стала прицеливаться. Что проку?

      Выдерживая пристальный взгляд Эрлкинга, с натянутой улыбкой на губах, она направила арбалет во двор и выстрелила.

      Со двора донесся крик боли. Серильда вздрогнула так, что чуть не выронила оружие.

      Она попала в оленя, но удар оказался не смертельным. Стрела вонзилась зверю в брюхо, и он вскинулся на задние ноги, отчаянно вращая огромными черными глазами.

      Серильда ахнула. Ее замутило при виде того, как олень брыкался и дрожал от боли.

      – Нет… мне так жаль… – пробормотала она, задыхаясь. Ее глаза наполнились слезами.

      Король на другом конце двора поцокал языком.

      – Это немилосердно, моя королева, оставить невинное существо страдать.

      Раздувая ноздри, Серильда уставилась на него. Ей хотелось зарычать и огрызнуться, хотелось спросить, сколько невинных существ он сам заставил страдать за все время, пока возглавлял Дикую Охоту. Она думала о пяти обожаемых, драгоценных душах, которые и теперь еще страдали, не говоря уже о бесчисленных призраках, бродивших по этим залам, или о ее собственном отце, который был брошен гнить на обочине дороги и восстал в виде ненасытного нахцерера.

      Или о ее матери – ее матери, которую увлекла с собой охота и которую с тех пор больше никто никогда не видел.

      Но Серильда сдержала свой гнев и вместо этого прибегла к мольбе.

      – Пожалуйста, – сказала она, – избавьте его от страданий. Я вовсе не хотела… – Жаркие слезы затуманили ее взор. – Прошу вас, сделайте так, чтоб ему больше не было больно.

      Эрлкинг не шелохнулся.

      Серильде хотелось задушить его. Но еще больше она хотела, чтобы все это наконец закончилось.

      Она проглотила горький комок.

      – Пожалуйста. Мой… дорогой супруг.

      Уголок его рта чуть приподнялся, и Серильда буквально почувствовала его искушение растянуть этот момент. Чтобы она продолжала умолять.

      Однако не успела она и вздохнуть, как раздался щелчок выстрела.

      Арбалетная стрела вонзилась в череп оленя, и зверь рухнул замертво.

      Серильда выдохнула с облегчением, но вместе с тем ее наполняла неизмеримая, невыносимая печаль. И еще она вдруг почувствовала, как сильно устала.

      Ей сообщили, что пир будет