Пёс. Андрей Хорошавин

от локтя до ладони – в лохмотья. Кровищща-а!! Мой в дом, за ружьё! Да с левой руки не попал! От злости озвере-ел!! Схватил черенок от лопаты и давай кобеля валтузи-ить! Кровищща хлещет! Кобель визжит! Бил, бил, да и в обморок». А я ей: «Так я не понял, Валюха? У тебя кобель или мужик взбесился?»

      Корешки дружно заржали.

      – Ты, дальше слушай! – продолжал Толик, давясь от смеха. – Мужика то скорая увезла, а Валька, ближе к вечеру, пузырь самогону тащит. « Ой!» – говорит. – «То-олик!! Помоги-и!! Мой в больнице, а кобель ещё живо-ой!! В крови весь, и скулит. Ты его» – говорит, – « отвёз бы в распадок, да добил бы. Зачем он нам теперь тако-ой нужен!»

      – Ну, а ты чё? – Тимоха увлёкшись, торопил Толика с продолжением.

      – А я чё? Я пузырь взял. «Только» – говорю, – «сейчас не могу. Завтра. С утра и увезу». – Ну, чё, Тимоха, поможешь?! – Толик вновь сощурил глаза и усмехнулся.

      Тимоха сразу не понял, о чём его просят, и продолжал ржать. Через несколько секунд до него дошёл смысл сказанного, и улыбка медленно сошла с его лица.

      – Да… ты чё, Толик? Я ж это… Я не могу. Дела у меня.

      Толик захохотал, откровенно издеваясь над растерявшимся Тимохой.

      – Да какие там у тебя, бля, дела! – Толик уже просто ржал. – Ссышь, так и скажи. Дела-а!

      – Да не в том дело, я это…

      – А в чём! – Толик оборвал смех, и холодно глянул на Тимоху. – Я, тя чё, человека завалить прошу? – Его голос звучал глухо. – Поможешь в коляску забросить и всё. Он же тяжёлый как кабан. Ну и проедешь со мной до распадка. А с Валюхи ещё самогону стрясём!

      – Да я не знаю, может…

      – Да брось ты, Тимоха. Давай, наливай! Завтра видно будет!

      Глава 6

      Всепоглощающая ночь накрыла город своим чёрным крылом. Потоки воды низвергались с небес. Всё смешалось, в какую-то серую субстанцию. Казалось, что само время остановилось, натолкнувшись на эту стену из тьмы и дождя. Границы потеряли свои очертания. Буря смешала всё: кровь, слёзы, любовь, ненависть, жалость, ложь и стыд. Ни неба, ни земли.

      Бог мирно спал, растянувшись на мягком белом облаке. Периодически он вздрагивал во сне, улыбался беззубым ртом, плакал, пытаясь удержать кого-то от очередного падения. Наверное, ему снились эти заблудшие души, эти люди, погрязшие в грехе, и упрямо не желающие вознестись в царство вечной благодати и сытости. Бог устал умолять и уговаривать их не грешить. Но в ответ на это, люди с завидным упорствам продолжали красть, убивать, прелюбодействовать.

      Бог не смог придумать ничего лучше, как залить эту грешную землю водой, оставив в живых только праведников.

      – Ну вот! Наконец-то! – воскликнул бог, удовлетворённо потирая руки. – Наконец-то воцарится на земле, в мире людском, вечная любовь и согласие.

      Но не тут-то было! Зачатый в грехе, человек тянулся к греху же, как только что родившийся младенец тянется к соску материнской груди. Всё началось сначала: и пот, и кровь, и слёзы. И скорее всего, именно в тот момент, в момент воскресения