Пёс. Андрей Хорошавин

совсем стемнело. Он сидел у окна, и она подошла к калитке. Потом она стучала и оглядывалась по сторонам. А он смотрел. Она заметила его и, улыбнувшись, махнула рукой. Он увидел её большие тёмные глаза и тоже улыбнулся. Потом он вышел, и она спросила хлеба и картошки, если можно. У неё давным-давно заболели папа и мама, и не могли купить себе хлеба сами. Он не сразу, но понял, что ей нужно, и пошёл в дом. А она пошла за ним и быстро вошла внутрь дома, и вновь быстро оглянулась по сторонам, перед тем как войти. Он дал ей хлеб, а она не уходила, и всё осматривала комнату, прикусив нижнюю губу. Тогда он попросил её поиграть и потрогать её за трусики. Она долго смотрела на него, подняв брови, а потом её глаза стали узкими, и она попросила денег, папе с мамой на лекарства. И тогда она поиграет с ним и разрешит трогать трусики. Он опять долго соображал, но денег не дал – ему было жалко, и опять попросил поиграть, и потрогал её за плечо. Тогда она засмеялась. Сначала коротко улыбнулась, вскинув брови вверх. Он улыбнулся ей в ответ. А потом захохотала. Её лицо перестало быть детским. И он увидел, что это не та девочка. Что она не хочет с ним играть. Она злая. Она такая же, как те, что смеялись и били его. В нём закипело раздражение. Он замотал головой и замахал руками, прогоняя её, а она не уходила и всё хохотала и хохотала.

      Потом он протянул к ней руку, но она ловко отскочила. Потом опять, и опять. Он пытался схватить её за шею, что бы она замолчала. Она заливалась смехом, а его затрясло, и он почувствовал, как по ноге разлилось тепло. На полу, образовалась лужа. Намокла штанина. Она хохотала и показывала на него пальцем: «Ты, ссыкун! Такой большой, а ссыкун! Дай денег, а то всем расскажу!» Он шагнул – она отскочила, он махнул рукой – она ловко увернулась, и оказалась у него за спиной: «Ссыкун, дай денег, тогда уйду».

      Его обуяла ярость. Он вновь и вновь пытался её схватить, а она ловко уворачивалась от него и хохотала. Она дразнила его, а он из-за своей замедленной реакции не успевал за ней.

      И тут, она зацепила ногой за половик.

      Он почувствовал пальцами тепло её плеча, и с силой сжал их. Судорога пробежала по его телу. Сухой веточкой хрустнула ключица. Девочка не закричала. Она охнула и побледнела. Её суженные, сверкающие хитростью и злобой глаза, широко открылись – как тогда в школе. Теперь их наполняли удивление и страх. Рот приоткрылся. Она отчаянно заколотила своим маленьким кулачком по его грязным и твёрдым пальцам, вцепилась в них зубами. Её ноги оторвались от пола. Она пинала его и тихо хрипела горлом. Тогда он ухватил свободной рукой её маленькую тёплую шею и, дёргаясь от нарастающего возбуждения, сдавил. Её голова запрокинулась. Рот открылся ещё сильнее. Изо рта вырвался тонкий протяжный сип. Это организм, продолжая бороться за жизнь, не смотря ни на что, втягивал воздух не пережатым до конца горлом. Она вцепилась посиневшими пальцами в его кулаки. Из её широко открытых глаз тонкими струйками потекли слёзы. Он сжал руку сильнее. Сипение