Деревенские каникулы. Дарья Андреевна Матвеева

она б уже постаралась всему научиться! А она весь день только ревела. Так что она сама во всем виноватая.

      Валя смущенно опустила глаза и легла, завернувшись в одеяло.

      ⁃ Девочки, до отбоя – полчаса, – как ни в чем не бывало сказала Саша. – хотите в карты поиграть?

      Девочки зашевелились, посползали на пол. На кровати осталась только маленькая Валя, пожаловавшая на сильную усталость, да сама Кристина. Она прижала колени к груди и уставилась в одну точку.

      ⁃ Эй, Принцесса картошек, – Рита так неожиданно тронула ее за плечо, что Кристина вздрогнула. – ну, чего дергаешься? Ты в карты пойдешь играть?

      ⁃ Нет… – Кристина уткнулась головой в подушку.

      ⁃ Как хочешь, – пожала плечами Рита.

      Кристина слышала приглушенные голоса девочек, смех и звук падающих карт. В голове у нее роились мысли. Ну почему ее сюда забросило? Почему родители так с ней поступили? Она же ни в чем не провинилась. К тому же, позвонить им было нельзя. Ее здесь никто не любит и не хочет помочь. Вон, Валя заступилась, а Дуня ей рот закрыла. Только Рита немного помогает, но, кажется, только потому, что так надо, а не потому, что сама хочет помочь. Кристине даже показалось, что ей отсюда не вырваться. Но нельзя было терять надежду. Послезавтра она встанет утром и сбежит… обязательно сбежит отсюда.

      Вскоре пришла Федора.

      ⁃ Девочки, отбой! – громко сказала она. – Все уже готовы ко сну?

      ⁃ Все! – отозвались девочки.

      ⁃ Сегодня вы хорошо потрудились. Первый день смены прошел отлично! Кристина, надеюсь, завтра ты учтешь свои ошибки и будешь вести себя лучше, – в ее голосе проступил холод. – ложитесь спать, и чтобы ни звука из комнаты. Завтра подъем в пять часов. Спокойной ночи!

      Федора выключила свет и ушла.

      Глава 4

      Летом темнеет медленно, и сейчас, в половину десятого вечера, Кристина могла разглядеть любую часть комнаты. Она видела кровати, два старых шкафа, стул в углу, шторы на окне, спящих соседок, могла разглядеть даже узор на старомодном ковре. Но, тем не менее, Кристине казалось, что она лежит в кромешной тьме. Она не видела ничего хорошего. Не видела на стене с уродливыми обоями фотографий, записок Оли, плаката любимой группы. Она знала, что в соседней комнате не спят родители, что у ее ног не свернулся кот. Что завтра она не пойдет в гости к подруге. Нет. Завтра Кристина так же будет стоять, забившись в угол террасы, слышать насмешки ребят, окрики Федоры. Ничего хорошего… никто не назовет ее «Кристиночкой», «Кристюшей», «Кристишкой» другими ласковыми словами. «Полоумная», «Принцесса», «городская» – вот как ее теперь называли. «Полоумная’… это слово снова и снова раздавалась в голове Кристины, звучало все громче. Полоумная… если так подумать, слово звучит даже красиво. Напоминает Полумну Лавгуд из «Гарри Поттера». У Кристины даже волосы были такими же белыми, как у нее. Но стоило вспомнить цель, с какой ребята произносили это слово, и все красивое мигом из него выветривалось. Она для них – сумасшедшая. Чокнутая. Даже имени не заслуживающая. Кристине казалось, что у нее отобрали имя,