Пианино. Сборник рассказов. Анна Драницына

выкормышем и завистливой дурой. Мол, я ни с кем не встречаюсь, вот и завидую счастью сестры. А то, что Алик не красивый, так для мужика это не главное. Дуську любит и все для нее сделает. Совет им да любовь. Тем более что Алик прозрачно намекал о том, что вытащит нас из этой коммуналки. Слово честное купеческое он сдержал, и вскоре намечался наш грандиозный переезд в квартиру в спальном районе. Я заехала к Дуське в загородный дом узнать, что делать со старыми вещами. Сестренка была непривычно тихой, с отрешенными, словно выгоревшими на солнце глазами. На внутренней стороне локтя из-под рукава халата сверкнул синяк.

      – Я хотела спросить, что делать с домиком? Может заберешь на память?

      – Сожги его.

      – В смысле?

      – Полей горючим и кинь спичку. Они обманули меня, пусть сгорят в аду.

      ПИАНИНО

      Мое первое пианино с романтическим названием «Ласточка» я ждала целый год. У моей учительницы был Беккер. Удивительный инструмент с резным рисунком, витиеватой золоченой надписью по центру и встроенными канделябрами из латуни. Учеников у Елены Георгиевны было немного, человек шесть, и по особым праздникам она устраивала для родителей показательные выступления. При полном параде – мальчики в костюмах, девочки в вечерних платьях – мы должны были сыграть для публики несколько композиций. Я не помню, чтобы я когда-нибудь еще так переживала. Разве что, когда пыталась без взятки сдать вождение в ГАИ. Ладони потели, и в горле пересыхало, будто туда насыпали песка. Я смотрела на мерцающие свечи, потом пальцы робко ощупывали клавиши цвета слоновой кости. Глубокий вдох ныряльщика – и я забывала обо всем на свете и летела вслед за мелодией.

      В советское время, которое кажется теперь волшебным, так как там осталось мое детство, пианино было дефицитом. Дефицит – это удивительное явление, благодаря которому многие простые и доступные на сегодняшний день вещи, тогда становились Прекрасной Грезой. Ты не мог вот так запросто зайти в магазин и прикупить себе рояль-другой. Они были страшно дорогие и главное – по записи. Раз в неделю надо было ездить в магазин проверять, не подошла ли очередь. Ждать было очень волнительно. Я заглядывала сквозь замерзшую витрину внутрь магазина «Рапсодия», и видела, как другие счастливчики забирают полированный «Красный октябрь», жмут его клавиши и педали, засовывают головы под крышку и слушают настрой. Пока грузчики несли пианино к машине, другая семья крутилась рядом с ними, охала на каждом повороте, пытаясь заслонить от всех руками и телом это чудо. Потом мать семейства долго ругалась с грузчиками, которые смели так небрежно, волоком тащить их хрупкую мечту. Их счастье казалось мне абсолютным.