Эх, Малаховка!. Книга 2. Колхоз. Елена Поддубская

животным вообще ваши папироски, как яд. Слышали же: капля никотина убивает лошадь?

      Гена при таких словах лукаво подмигнул Цыганок:

      – Поняла?

      – Тю, так это ты не по адресу, гарный хлопец, – растянулась в улыбке Света. С тех пор, как выехали, в салоне произошли изменения в посадочных местах. Гена пригласил Свету сесть рядом, чтобы спрятаться за шторой от палящего солнца: там, где сидели Цыганок и Маршал, ткань была так изношена, что жара кипящим маслом текла в дыры. А прогнозы дождя, анонсированные Попинко, не подтверждались: в небе висели редкие тучи, ветер дул слабый, а солнце светило вовсю. Маршал пересела к Поповичу на сторону, противоположную от солнечной. Стас Добров, сидевший перед штангистом, предложил Кашиной, откровенно страдающей от тряски, сесть к нему и вытянуть ноги в проход. Теперь Ира ехала как принцесса на троне: поперёк салона, с подоткнутыми под спину вещами и могла видеть всех. Её ноги торчали в проходе и Добров то и дело хватал узкие щиколотки Кашиной, возвращая их на свои колени и удерживая девушку от падения. От такой заботы Кашина сначала вскрикивала, потом улыбалась, тестируя реакцию, прозведённую у студентов. Чаще всего она улыбалась Стальнову. Володя и Юра по-прежнему сидели вместе, но теперь оказались сразу перед Ирой и Стасом и на вскрики Кашиной реагировали разве что слабыми улыбками. Стальнов устал от дороги и тесноты и ему было всё безразлично, быстрей бы отмучиться. Хотя Галицкий и отдал гитару на хранение Соснихину, поменявшему место и усевшемуся на сидение, где ехали до этого Цыганок и Маршал, и тоже вытянувшему ноги, места для Володи и Юры было мало.

      – Я пойду назад подремлю, – предложил наконец Стальнов и стал выбираться в конец салона, чем окончательно расстроил Чернухину: Рита уселась в автобусе сразу перед Галицким, занявшим место на двоих. Назад она не пошла, сославшись на тряску, но на деле всего лишь хотела быть поближе к Володе. Когда Володя сказал, что уходит назад, Рита тут же попросила Соснихина уступить ей место, чтобы поспать. Миша гордо заявил всем что он – «настоящий жентлёмен» и освободил место второкурснице, а сам, радостный, уселся на сидение, где ехали до этого Цыганок и Маршал, оказавшись ближе к Зубилиной, которой не переставал строить всякие рожи. Гитару у хоккеиста тут же забрал Стас, подозревая, что рассеянный Миша вполне может её уронить. Добров по-прежнему держал на коленях ноги Кашиной, которые покрыл сверху инструментом, и время от времени дёргал за струну. Стальнов, хмурясь от такой музыки, прошёл мимо в конец автобуса, переместил сумки на предпоследние сидения на свободные от багажа места, не посягая на свободу Попинко; на парня с корзиной и так было жалко смотреть. Казалось, что груз вот-вот продавит Андрею грудь. Что не поместилось на диван одного ряда, Стальнов поставил на пол и в проход, а сам улёгся на мягкие подушки автобуса. Чернухина улеглась на свободном месте, оставив подругу Катю Глушко одну.

      Под смешные разговоры