Холсты. Тимофеева Наталья

супруга —

      ему верная подруга,

      Первой к миске бегает,

      за кота обедает.

      Почему-то только кот

      не худеет, вот.

      А ещё бы я сказала,

      даже и наоборот, вот.

      Как у моего кота

      стало много живота.

      Красота!

      Летний ливень

      Дождь расходится, густеет,

      Налетает на крыльцо,

      Сыростью из окон веет,

      Лижет влагою лицо,

      Прижимает ветви долу,

      Треск – и вишни старой стон…

      Ветер выпевает соло

      Каждый тон и полутон.

      Набирает буря силу,

      Рубероид с крыши рвёт,

      И играют ветра пилы,

      И с небес река течёт.

      Яблонь чёрные колени

      Тонут в слякоти земной,

      В дождевой алеет пене

      Сбитых яблок ровный слой.

      Чайки мокрыми крылами

      Обречённо шевелят

      И, поникнув головами,

      Молча вытянулись в ряд

      На коньке соседской крыши

      В этом мареве густом.

      Сад внизу гвоздикой вышит

      По канве травы – крестом…

      Первый луч пробился еле,

      Робким блеском хмарь спугнул,

      Вновь пичуги зазвенели,

      Кончик радуги мелькнул

      И разлился полосою,

      Выгнув разноцветьем свет.

      Над омытой красотою —

      Ливня летнего привет…

      Холсты

      Старые часы

      Не люблю четверги, как предвестники скорой разлуки,

      Как оскомину дней, надоевший пустой пересчёт.

      Я обычно в четверг изнываю, дурею от скуки,

      Но часы, как назло, не хотят продвигаться вперёд.

      А часы не спешат, мерно маятник ходит со стуком,

      В этой старой коробке зубцами стальных шестерён

      Перемолота жизнь моя в пыль, перемолота в муку,

      Вечный азимут стрелки латунной мне в душу вострён.

      Он сокрыт завитком, как безумьем сокрыто когда-то

      Время юности было, не знавшее тяжести ног…

      Я в четверг узнаю в ходе времени поступь Пилата,

      Не сменившего так и ни разу солдатских сапог.

      И, восстав из руин, из уютной пещеры кровати,

      Перетекши в гостиную тенью заложницы тьмы,

      На ходу надеваю любимое красное платье

      И маячу до вечера флагом в окошке тюрьмы.

      Понемногу вкушаю рассвета, заката и кофе,

      И, дозируя силы, остаток их трачу на сон,

      Дабы к пятничной выйти, исполнившись счастья, Голгофе,

      С чистым сердцем часов моих слыша прощальный трезвон.

      Речитатив

      В моём коллаже день сменяет ночь,

      И мысль одна сверлит больное темя,

      Что в этом мире некому помочь

      Мне стать неуязвимой перед всеми.

      Я ощущаю рядом пустоту

      В густой толпе и некуда деваться

      Мне, стиснутой телами, лишь бреду,

      Шепча речитатив аллитераций.

      Скрипит под стрелкой гнутый циферблат,

      И смерть заядло выбирает