Леон. Лана Мейер

принимает меня за официантку? Или издевается? Да, у меня серое платье и белый корсет, который можно принять за модный фартук… но только если ты слепой мудак с завышенным чувством собственной значимости!

      – Леон, ты прикалываешься что ли? – игриво хихикает Келли, обходя его, берет его за вторую руку, явно пытаясь пометить свою территорию.

      У меня все внутри настолько закипает, что я не могу сдерживать свои эмоции. И этот… павлин смеет делать вид, что меня не знает.

      Меня, Эмилию Моран!

      Стиснув зубы, я ловлю взглядом официантку, как раз проходящую мимо меня. Все происходит мгновенно. Я рефлекторно хватаю изящный бокал с игристым шампанским с подноса и резким движением выливаю содержимое на Леонеля Голденштерн. Плюю сладкой жидкостью прямо в бесцветные глаза, в холеную и аристократичную рожу. Жидкость, что скоро станет очень липкой, стекает по его шее, рубашке, по дорогому серому костюму, сшитому на заказ.

      Адреналин в крови зашкаливает, подобное поведение – недопустимо на светском мероприятии, и я уже вижу, что привлекла внимание закрытой прессы. В «большой мир» это не попадет, но по специальным каналам среди элит быстро распространится.

      Все взгляды прикованы ко мне.

      А у меня перед взором все расплывается, будто я снова теряю зрение.

      Я родилась с ужасной способностью видеть, и если бы не операция в детстве – могла бы ослепнуть.

      Кажется, это случилось сейчас из-за нервного напряжения.

      Звук тока крови в ушах перекрывает охи и вздохи присутствующих.

      Я чувствую, что Леон, наконец-то смотрит мне прямо в глаза. Впервые за долгие годы.

      Ура. Наконец-то я заставила тебя посмотреть на меня.

      Меня всю трясет, мир мгновенно переворачивается.

      Я не могу дышать, ощущая дикую скованность в грудной клетке.

      Внимание, внимание. На светском гала-ужине зарегистрирована первая в мире смерть от стыда и позора.

      А знаете… мне ни капли не стыдно. У меня есть характер. Давно нужно показать всем свои зубки, в том числе матери и отцу. Мне выпал отличный шанс сделать это публично.

      И плевать, что во мне кричат эмоции, а не здравомыслие.

      – Я случайно. Плохая из меня официантка, – пытаюсь отшутиться я, пожимая плечами.

      Вы только посмотрите на него. Сам царь явил свои эмоции этому миру – впервые я вижу подвижность мимики на лице Леона, из-за затекших в глаза капель шампанского, ему пришлось закрыть глаза и поджать губы.

      – Ты же леди! Дорогая, что на тебя нашло?! – в наш кружок встревает мама. – Леонель, она случайно… она не хотела…

      – А вот и хотела! – заявляю во всеуслышание, привлекая к инциденту еще больше внимания. – Никакая я не леди! – вдруг вспыхиваю еще больше, злясь на то, что мама извиняется перед Голденштерн. – До леди мне как до луны, – рывком распускаю волосы, швыряя на пол шпильки из пучка.

      Отчаянно пытаюсь снять с себя корсет. Быстро не получается. В нем уже невозможно дышать. Хочу содрать