Леон. Лана Мейер

ень нарастают на моем трастовом счету в геометрической прогрессии.

      Отдала бы за один миг, наполненный настоящей жизнью.

      Я не боюсь смерти. Пустая жизнь – вот что по-настоящему страшно.

      Словно… не моя жизнь.

      – Обязательно завязывать так туго? – сквозь стиснутые от боли зубы, хнычу я, пока мама затягивает на мне корсет облегающего платья. Обычно меня собирают ассистентки, но присутствие на сборах мамы – что-то вроде традиции, так как это мой первый выход в свет, после того, как я стала совершеннолетней.

      Небольшая ремарка: совершеннолетие в семьях, подобных нашей, наступает раньше, чем установлено государством. Алкоголь и сигареты в магазине мне не продадут, а вот замуж уже можно. Даже нужно, согласно тем же чертовым традициям.

      – Ты должна быть идеальной, принцесса моя, – елейным голосом воркует мама, стоя над душой. – Это же ежегодный благотворительный гала-ужин, на котором соберутся представители всех семей. Ты видела, какие они точеные красавицы? Но ты… затмишь их всех, я уверена, – поворачиваюсь лицом к маме, одновременно прощупывая пальцами ребра через плотную ткань, пытаясь понять, не треснут ли они от такого тугого компресса.

      У меня тонкая талия и хорошая фигура, но в этом платье я выгляжу как ходячие песочные часы. Наверное, мне стоит благодарить бога за то, что оно хотя бы не пышное, как в средневековье, а смоделировано под современный стиль.

      Придирчиво рассматриваю себя в боковом зеркале. Волосы собраны в строгий пучок, длинная шея открыта, ключицы аристократично выпирающие и прямые – и плевать, что мне пришлось посидеть ради этого на голодных диетах. Что не сделаешь, чтобы не разочаровать родителей и не ударить в грязь лицом. Полнота – дурной тон, а я к ней предрасположена. В детстве я была той еще булочкой, меня едва приняли в балетную школу.

      Таким семьям, как наша, не отказывают.

      Чувствую, что скоро я доведу себя до нервного срыва, в любой момент сорвусь и разом выпущу всех своих демонов на окружающих.

      Держу пари, весь Вашингтон содрогнется в тот миг.

      – Если не упаду в обморок, – тихо бросаю я, вглядываясь в затуманенные обожанием глаза матери. Сильвия Моран наделена сказочной нордической красотой, что передалась и мне. Пусть не скромно, но так и есть: глаза синего цвета, выбеленные от природы волосы, светлая, сияющая, фарфоровая кожа. Моей генетике совершенно все равно, что я хотела бы быть мулаткой и тверкать в каком-нибудь грязном клубе, под треки Рианны, а не вальяжно вышагивать на гала-ужинах, блистая своей сияющей белой кожей.

      Мои родители любят меня. Даже слишком. Буквально боготворят, поскольку я родилась после череды маминых выкидышей. Но их любовь – это петля на моей шее.

      – Только попробуй, милая. Господам из китайской династии Каанов не понравится, если они подумают, что у тебя недостаточно крепкое здоровье. Джин Хуан должен посетить сегодняшнее мероприятие, и я уверена, что у вас, наконец, найдется минутка для личного разговора с будущим мужем, – вдохновленно воркует мама. В ее светлых глазах едва ли не звезды сияют, когда она грезит о моей свадьбе с сыном теневого китайского императора и наших будущих наследниках.

      Теневой император – это не официальный правитель страны. Все члены семи семей – серые кардиналы тех земных территорий, которые ими унаследованы. Во главе семерки на данный момент стоит Валентин Голденштерн, поскольку именно это семья завладела господством над другими целых двести лет назад.

      Впрочем, отец говорит, что у него есть свои рычаги давления в мировом правительстве, но пока его вполне устраивают вторые роли.

      А меня, по его мнению, должна устроить роль жены и инкубатора для вынашивания детей.

      Я схожу с ума от этой мысли и считаю, что я сама еще вчера была ребенком. Я даже не успела насладиться свободой и детством. Но моя судьба, как и судьба моей сестры Келли Моран предрешена.

      Она выйдет замуж за Леонеля Голденштерн.

      Мне достался Каан Джин Хуан.

      И я даже не знаю, что хуже.

      Первый – высокомерный, безэмоциональный нарцисс и социопат.

      Второй – каким бы они ни был, заберет меня в Китай.

      Такой себе расклад, не находите?

      Я не хочу в Китай!

      – Я не хочу замуж, мама, – в очередной раз делаю попытку противостоять я, и женственные черты лица матери становятся жестче. Благодаря многочисленным косметологическим процедурам ее лицо выглядит молодо, и практически не выражает негативных эмоций, но я чувствую, как мгновенно меняется ее энергия: она буквально дышит на меня недовольством и немым предупреждением. Этакий токсичный дракон.

      Мне так хочется уткнуться в ее чертов твидовый Chanel и разрыдаться на ее плече, но я не могу себе этого позволить.

      – Ты выглядишь восхитительно, – Сильвия снова отвешивает мне комплимент, делая вид, то не расслышала моего последнего возгласа. – Я так долго ждала твоего первого выхода в свет после совершеннолетия.

      – Очень хотелось бы с этого света сойти. Или с этой планеты, –