Путь из Орхидеи на работу. Ганна Шевченко

холодильник

      сдвинется влево и преобразится с годами,

      станет усеян котятами и городами.

      Кухонный мир: полотенце, посудная губка,

      на подоконнике ваза, комбайн, мясорубка,

      желтые стены, прозрачные шторы с цветами,

      бежевый кафель от времени треснул местами,

      помню, когда-то висело панно в цикламенах…

      Время не лечит, а делает трещины в стенах,

      время не лечит, а чертит, используя уголь,

      то ли прямую, то ли развернутый угол.

      ***

      У меня внутри поют сверчки,

      и блуждает леший с бородою,

      беленая хата у реки,

      вербы над прохладною водою.

      Через реку переброшен мост,

      за рекою – ивовая чаща,

      где волшебный, одинокий дрозд

      исполняет гимн животворящий.

      Что еще об этом рассказать?

      Кукуруза зреет в огороде,

      голосит соседская коза,

      да перины сохнут на природе.

      В переулке солнце пролилось

      и детишки в лужицах играют,

      дед Иван вколачивает гвоздь

      в лестницу, приросшую к сараю.

      Золотая внутренность моя,

      космос, оплетенный виноградом –

      без тебя я фантик, чешуя,

      бабочка, разорванная «Градом».

      ***

      В одном и том же платке летом, весной, зимой.

      Я, говорит, ваш путь, а вы не следуете за мной,

      катит коробку, внутри – возня,

      я, говорит, ваш учитель, а вы не слушаете меня,

      показывает фотографии, мол, кошачий приют

      нуждается в помощи. Многие подают.

      Иногда открывает крышку, а там, на дне,

      четыре котенка в штопаной простыне,

      обвязанные ленточками вокруг груди,

      чтобы не сбежали. Она останавливается посреди

      вагона, говорит, я – истина, я – господь,

      двигается по проходу назад-вперед.

      Она и сама привязана к электричке ленточкой из сукна,

      как котенок, живет в коробке, где тишина,

      упоение и нет желаний уже давно:

      я – путь, я – истина, здравствуй дно;

      легкая, будто сбросила страшный гнет,

      перережешь ленточку, кажется, упорхнет.

      ***

      Ночью небо в черном своем дуршлаге

      промывает звезды, и до зари

      от любви, числа и цветной бумаги

      новые родятся календари.

      И ясней становится с каждой датой,

      что мы сверху сброшены на убой,

      что пасет нас временный соглядатай,

      ну и пусть, не страшно. Ведь мы с тобой

      превратимся в пыль, погоди немного,

      позади района – несложный лес,

      и пересекает его дорога

      с белою маршруткой наперевес.

      ***

      Колесо дребезжит на оси,

      значит будет небезынтересно

      подъезжающему такси

      под осиной найти себе место.

      Вот уже показалось. Оно

      чуть коснулось крылом турникета,

      потому проникает в окно

      звук, похожий на шелест пакета.

      У