Звёздочка моя новогодняя. Маргарита Южина

заглянула жена в комнату. – А что ты сегодня будешь готовить?

      Он вскочил. Он сделал такое грозное лицо, что она должна была сразу догадаться, что никогда! Никогда! Он больше не встанет к плите!

      – Я хотела напомнить, – как ни в чем не бывало продолжала Анжела Кузьминична. – Ты борщ не вари, пожарь курочку, в дороге она всегда прекрасно уходит…. Ну чего развалился-то? Курицу, говорю, иди жарь! А я… я поломаю голову над репертуаром.

      Спорить с женой он больше не мог и уныло побрел на кухню.

      Василий Чеботарев шел по новогоднему городу, смотрел на людей, которые, точно муравьи, кишели возле магазинов и выбегали оттуда, увешанные пакетами, видел, как снуют мужчины и женщины с елками, разглядывал праздничные витрины, шел и тяжело вздыхал. Домой ему не хотелось. Нет, уже изрядно подмерзли ноги и надо бы шагать быстрее, в тепло, но… Вот, не тянуло. Там сейчас Люська… Ну да, она что-нибудь обязательно приготовит вкусное, запашистое… Эх, если бы его дом, да ее стряпню, да еще чтобы самой Люськи не было…

      Он очень не хотел ехать на эти гастроли. Вот прямо душа не лежала. Но и дома оставаться… Все праздники терпеть пытки Люськиных ласк! Этого он вынести уже не мог.

      Беда Василия заключалась в том, что он очень любил женщин. Но женщин было много, а Чеботарев – один. Только он охватывал своим нежным вниманием одну чаровницу, только она начинала отвечать ему взаимностью, как тут же появлялась еще более прекрасная фея, и сердце Чеботарева уже всецело принадлежало ей. А врать Василий не умел. Да и не хотел. Он считал, что это нечестно держать возле себя женщину, если ты ей ничего сердечного предложить уже не можешь. Вполне вероятно, что она найдет себе более постоянного товарища, с кем и обретет семейное счастье. Сейчас как раз и был такой момент, когда любовь к Люське уже скончалась, а вот к Надюше-продавцу из соседнего ларька сердце воспылало с неистовой силой. Василий грезил о пышногрудой Надежде, а Люська никак не хотела улетать на свободу в поисках настоящего семейного счастья. Чеботарев уже как ей только не намекал. Люська только все больше изощрялась в кулинарии, до блеска натирала полы, да все больше патоки добавляла в свои нежности. Дошло до того, что видеть ее Василий просто не мог. И как похоронить такой веселый праздник в Люськиных объятиях он не представлял. Оставалось одно – либо кровно Люську обидеть, либо отправиться на гастроли, приехать пораньше и сразу к Надюше.

      Чеботарев направил стопы в знакомый ларек.

      За прилавком стояла яркая, румяная Наденька. Сегодня она была в светлом теплом платье, которое плотно облипало пышную фигуру, и каждая складочка ее тела отзывалась в сердце Чеботарева волной кипятка.

      – Вы что-то хотите купить, молодой человек? – кокетливо поиграла она ямочками на щеках.

      – Надю… кх… Надюша! Позвольте мне… кхк… кхк… позвольте… – Голос у Чеботарева предательски осип. – Позвольте мне скрасить ваш новогодний праздник своим присутствием. Я буду красноречив, буду дарить вам комплименты и шампанское и всю ночь носить вас на руках.

      Надюша зарделась, но высокомерно