Нация. Плоды искушения. Том первый. Вячеслав Гришанов

наши замыслы рождаются от наших действий. Поэтому ходить быстро мне нравится. Да и болезням стараюсь, так сказать, противодействовать.

      Разговаривая, они не спеша направились в сторону машинного зала…

      – Вот что мне в тебе нравится, – тут же заметил Астапенко, – так это то, что ты умеешь складно говорить…

      – Знаешь, что является самым важным при этом?

      – Что? – с интересом спросил Астапенко.

      – Не сказать лишнее.

      На этих словах они оба засмеялись.

      – Всё продолжаешь увлекаться философией?

      – Да как тебе сказать, не то чтобы увлекаюсь, а так, для себя. Ты же знаешь.

      – Знаешь, что сказал в своё время Николай I офицерам относительно философии? – спросил Астапенко.

      – Нет, не знаю, – ответил Егор, ничуть не смущаясь своего незнания.

      – «Займитесь службою, а не философией: я философов терпеть не могу; я всех философов в чахотку вгоню».

      – Оригинально, ничего не скажешь, – улыбаясь, проговорил Егор. – Сталин, как мне кажется, пошёл дальше царя, назвав философский факультет МГУ «факультетом ненужных вещей».

      – Да, было такое дело, – тяжело вздохнув, тихо сказал Астапенко. – С философами Сталин не церемонился…

      Не делая паузы, Егор продолжал:

      – Как бы там ни было, человеческую мысль не убить и не отправить на теплоходе, даже если он будет «философским»[1]. Рано или поздно мы все становимся философами, и этого у нас не отнять.

      – Что есть, то есть, – не то с юмором, не то с иронией сказал Астапенко. – Если бы не работа, я уверен, все люди занялись бы философией и начали писать романы.

      – Почему? – удивлённо глядя на товарища, спросил Егор.

      – Видишь ли: судьба каждого человека изменчива и меняется она обычно в худшую сторону. А философия, если можно так сказать, достраивает нашу жизнь до целостности. «Балует нас, – как сказал Шекспир, – сладким молоком в несчастье».

      – Это как это? – тут Сомов остановился в ожидании пояснения или целостного ответа.

      – Например, ты испёк рыбный пирог – но без рыбы. Твоя задача, как философа, донести до сознания людей факт того, что пирог с рыбой, чтобы они согласились с тем, чего нет на самом деле, причём добровольно. То есть при помощи философии мы достраиваем в своём сознании то, чего нет. Нам ведь никто не запрещает говорить об отсутствующих – их нет, но они есть. С пирогом то же самое: пирог вроде есть, но рыбы в нём может не оказаться. Иллюзия, понимаешь? Людям очень важно, чтобы о рыбе говорили, – такова наша природа.

      – С одной стороны – просто, а с другой – мудрёно, – задумчиво проговорил Егор.

      – К сожалению, да. Как сказал один мудрец: «Река истины протекает через каналы многих заблуждений». Под таким «соусом» отдельные личности приходят к власти и становятся «вождями»… И с этим ничего не поделаешь. Такова жизнь. В этом плане мы не всегда свободны, а значит, на многое не способны. Наша жизнь ограничена, причём нашим же сознанием. Знаешь,

1

«Философский пароход» – собирательное название для двух рейсов немецких пассажирских судов Oberburgermeister Haken (29–30 сентября 1922 года) и Preussen (16–17 ноября 1922 года), доставивших из Петрограда в Штеттин (Германия) более 160 насильственно высланных из Советской России представителей интеллигенции, включая многих известных философов и мыслителей.