Прорыв. Виолетта Трофимова

была высокой полной девушкой лет двадцати-двадцати двух с низким грудным голосом и крутым нравом. Говорили, что она монашенка. Ее не любили за резкость по отношению как к пациентам, так и к коллегам, но уважали за то, что среди ее больных практически не было смертельных исходов.

      – Ну же, Вивасвант! – кричала она. – Держитесь, вы же такой сильный! Вы должны жить!

      Его продолжало трясти.

      – Вколите же ему успокоительное! – приказала Кастурбай.

      И вдруг здесь, на грани жизни и смерти, Вивасвант широко раскрыл свои громадные глаза и закричал:

      – Виргиния! Виргиния!

      – Кто это? – спросила Кастурбай.

      Никто из присутствующих не смог вспомнить среди его американских или европейских друзей ни одной Виргинии.

      А на другом конце света мисс Смит, мирно читавшая дома какую-то книгу, вскочила на ноги и спросила:

      – Меня кто-нибудь звал?

      – Нет, Верджи, никто тебя не звал, – отозвалась ее мама. Это была немолодая, но все еще привлекательная женщина, обладавшая способностью сохранять спокойствие при любых обстоятельствах.

      – Может, мне показалось… Так странно…

      – Но никого же нет дома, Верджи, – объяснила ей мать.

      – У меня нехорошее чувство.

      – Думаешь, что-нибудь случилось?

      – Не знаю.

      Мать Виргинии была решительной женщиной.

      – Ладно, – сказала она. – Я сейчас выйду на улицу, схожу в контору Джона и Билла и зайду к Эмме.

      – Спасибо, мама, – улыбнулась Виргиния.

      Через некоторое время миссис Смит вернулась.

      – Ну, как? – со страхом спросила ее девушка.

      – Все в порядке, Верджи, – ответила ее мать. – Все живы-здоровы. Тебе, наверное, показалось.

      – Слава богу, – облегченно вздохнула Виргиния. Правда, на сердце у нее все равно было неспокойно.

      – Кстати, я видела Томми, – сообщила миссис Смит. – Он обещал зайти.

      – Пусть приходит, – несколько равнодушно сказала Виргиния.

      В течение многих дней девушку снедала непонятная тревога. Но от этого ее выступления были еще более блестящими. Страх перед неизвестностью, печаль, тоска, которые она испытывала, входили в ее стихи и трогали слушателей за душу. Она казалась прекраснее, чем когда бы то ни было. Томми, пораженный в самое сердце ее величавой красотой, задержал ее однажды после представления и сказал:

      – Выходи за меня замуж.

      Виргиния холодно взглянула на него и ответила:

      – Я подумаю.

      Думать, она, правда, не собиралась. Для нее и так все было ясно.

      Лето мисс Смит проводила с матерью в Брантфорде. Вышел первый сборник стихов Виргинии, и это было долгожданным и радостным для нее событием. Они с мамой дали прием по этому поводу, где девушка читала свои стихи под бурные аплодисменты гостей. Томми Мак-Дугласа там не было. Это удивило миссис Смит.

      – Я давно хотела тебя спросить, Верджи, – сказала она. – Что ты ответила