Петербургский сыск. 1873 год, декабрь. Игорь Владимирович Москвин

часа ночи, когда приятели расплатились, одарив официанта щедрыми чаевыми, вышли на опустевший Владимирский проспект, морозный воздух наполнил грудь и заставил придержать дыхание от резкого вздоха.

      – Сани?

      – Нет, – ответил Сергей Иванович, – я предпочёл бы пешую прогулку, после долгого сидения требуется размять ноги.

      – По такому морозу?

      – Какой мороз? – Левовский скривил губы, – ныне хоть зима пришла, в прошлую, так до Рождества снега не было, одна слякоть под ногами. Выпадет и растает, все мостовые были залиты грязью. По неволе вспомнаешь детские годы, когда пробирался на горку сквозь снег, что заваливал город по колено.

      – Ах детство, детство, – поратовал Торонов, – не тереби беззаботных воспоминаний.

      На Стремянной улице не встретился ни один человек, появилось чувство, что город опустел, и они остались одни во всей столице. Приятели не видели, как из ресторана господина Давыдова вслед за ними, поднимая бобровый воротник, вышел высокий человек в тёмном пальто, подбитым медвежьим мехом. Он не таился, улица и без того была плохо освещена, а в темных местах он вообще был не заметен. Человек продолжал идти сзади, наблюдая за приятелями и прислушиваясь к каждому слову.

      На Николаевской Торонов остановил приятеля.

      – Мне налево, тебе, как я понимаю направо.

      – Точно так. Может ко мне? – Сергей Иванович предложил ротмистру, – у меня найдётся бутылочка хорошей домашней настойки, присланной из дома.

      У следующего за ними человека вдруг быстро застучало сердце, но ответ принёс облегчение.

      – Нет, извини, в другой раз, мне надо отдохнуть. Знаешь, устал. Притом завтра, нет уже сегодня у меня важная встреча, а если я посещу твоё жилище, то буду не в состоянии здраво размышлять днём, – Торонов с улыбкой сказал приятелю, намекая, что они продолжат вечер за бутылкой, не важно чего: вина, водки или коньяка, а сон останется мечтой.

      – Что ж, – Левовский пожал руку приятеля, – это не последний вечер, проведённый с тобой?

      – Так точно, мон женераль, – приложил руку к цивильному головному убору ротмистр.

      Сергей Иванович, шатаясь из стороны сторону, но не чувствуя морозных покалываний на щеках, махнул рукой.

      – Женераль, – с трудом выговорил он, – когда будешь под моим началом, надеюсь, ты не забудешь меня так называть.

      – Конечно.

      – Тогда не обессудь, вечером заеду к тебе.

      – Буду ждать.

      – До встречи.

      – До вечера.

      Сергей Иванович повернулся и бодрым, слегка нетвёрдым, шагом, давало знать выпитое, направился по Николаевской, чтобы свернуть на Новый проспект, где недавно начали возводить дома, но в связи с зимней порой и большими морозами приостановили, потом в маленький переулок, который выходил на набережную обмелевшего Лиговского канала, а там и до дома два шага..

      Мороз пощипывал щеки и добрался до рук, которые Левовский, наконец—то,