Петербургский сыск. 1873 год, декабрь. Игорь Владимирович Москвин

измерений не представляет. Мочевой пузырь пуст.

      Черепная полость. Внутренняя поверхность мягких покровов черепа не повреждена.

      Позвоночник вскрытием не повреждён. Левая сторона грудной клетки, сердце с частью лёгкого взяты в музей при судебно—медицинском кабинете, а пиджак, жилетка, рубашка и предмет с двуострым лезвием и деревянной ручкой коричневого цвета, явившимся орудием убийства, приобщены к делу в качестве вещественных доказательств.

      Орудие убийства приложено в качестве вещественного доказательства.

      И.д. судебного следователя С. Терещенко

      Городской врач Н. Карпинский»

      Чтобы не тратить время на чтение каждым из чиновников присланного протокола Путилин прочёл его вслух, тем самым более внимательно отнёсся к последней части.

      – Каковы будут предположения?

      – Иван Дмитриевич, о том же мы разговаривали некоторое время назад. Наш убитый был пьян, – Соловьёв смотрел в карту, – Василий Михайлович прав, нужно искать и в ресторациях, хотя если убитый не постоянный посетитель, то может ничего не дать.

      – Кроме того, – мягко перебил его штабс—капитан, – что был ли он в одиночестве или с кем—то в компании.

      – Убедительный довод, – согласился Иван Иванович, – но предположение о Лиговском канале более предпочтительно.

      – Согласен, что Вы скажете о трости?

      – Забавная вещица, – сжал губы Орлов, рассматривая рукоять трости. Нажал на выступ на торце и пружина вытолкнула клинок, который он едва поймал. – Оригинально, – улыбнулся он, – в случае опасности держишь за рукоять, ударяешь потайной кнопкой о твёрдую поверхность, можно о самого себя, и оружие готово либо к обороне, либо нападению.

      – Вам не встречалось подобное?

      – Всякие видел, но такую впервые.

      – Тогда прошу заняться розысками.

      – Так точно, – резко встал Василий Михайлович, военный – есть военный, приказ не может быть обсуждаем, сколько лет в сыскной полиции, а характер, заложенный в армейской среде, проходит красной нитью по жизни. Вслед за ним в задумчивости поднялся Соловьёв, как происходит с ним всегда, когда он погружается в новое дело.

      Предупредив дежурного чиновника об отъезде, Путилин направился в 1 участок Московской части, где узнал, что господин Афендик продолжает болеть. Ночной выезд только добавил здоровью проблем, но начальника сыска радушно встретил его помощник Григорий Михайлович Андреев. Когда ему доложили о приходе, ротмистр встретил Путилина у двери кабинета.

      – Здравия желаю, Иван Дмитриевич! Рад видеть Вас в нашем участке. Прошу— распахнул перед ним дверь, – Василий Иванович предупредил меня о Вашем визите.

      – Да, – произнёс Иван Дмитриевич, – так только скорбные события способствуют редким встречам.

      – Вы правы, – поправил он рукою усы, – живём, живём, а встречаемся только по поводу расследований.

      Григорий