Лицо для Сумасшедшей принцессы. Татьяна Устименко

выводил Эткин, иногда фальшиво срываясь на высокой ноте и подпуская отчаянного петуха. Впрочем, это даже придавало его манере исполнения некую жалобную, проникновенную пикантность. В углу, обнявшись с обтрепанной метлой, в голос рыдала добросердечная трактирщица.

      – Молчать! – неожиданно грохнул кулаком по столу орк. В его глазах плескалась лишняя кружка пива, очевидно, и ставшая той самой последней, роковой каплей. – Чего разнюнились, пентюхи?

      Ланс предостерегающе дергал друга за рукав, но Огвура несло.

      Тысячник смачно откусил от овсяной лепешки и обвел притихший трактир угрожающим взглядом налитых кровью глаз:

      – Трусы! – при этом незаслуженном эпитете добрая половина зала угрожающе насупилась. – Мы, понимаешь ли, на подвиги собрались! Умирать, не щадя живота своего, за родину, за короля! А вы, трусы, все по кабакам отсиживаетесь, портки протираете. И невдомек вам, что отступать уже некуда, позади – Наррона. Бабы вы! – после этих слов, у второй половины зала, по-видимому, тоже возникло обоснованное и весьма слабо контролируемое желание примерно проучить несдержанного на язык оратора.

      – Сам ты баба! – рикошетом прилетело из противоположного угла. – Или вон твой красавчик эльф, а то он как есть – вылитая девка!

      Кто-то обидно заржал.

      – Чего! – возмущенно полез из-за стола пьяно пошатывающийся орк. – Чего ты сказал, гнида? А ну-ка, повтори?

      – Знаете, почему у вас двоих детей нет? – вопросил еще ехиднее уже другой мужик, коренастый, до самых наглючих глаз заросший нечесаной, густой бородой. – Не потому, что вы орк и эльф, а потому что вы мальчик и… мальчик…

      Стены трактира качнулись от громового хохота, рвущегося из десятков глоток. Белый волк выдал в ответ длинное витиеватое ругательство и нетвердо сгреб со скамьи Симхеллу. Хозяин перепугано ойкнул и предусмотрительно нырнул под стойку. Первый же удар тяжелой секиры, пришедшийся на стол с недоеденными закусками, породил неуправляемую панику. Народ дружно сыпанул к выходу, в дверях образовалась пробка, намертво перекрывшая путь к отступлению. Разбитной малый с хитрой, рябой мордой, рыбкой сиганул в окно, напрочь вынеся стекло вместе с рамой. В образовавшуюся дыру тут же заглянул заинтересованный Эткин.

      – Наших бьют? – радостно вопросил он с вдохновенными интонациями, живо выдающими огромное желание подраться.

      Я неопределенно пожала плечами.

      – Ясно, – мгновенно скис дракон. – Огвур разминается. Но вот ведь странно…, – он просунул в окно лапу и утянул с ближайшего стола двухведерную корчагу с чем-то, интригующе плещущимся и пенящимся. Глотнул, довольно крякнул, оптимистично подмигнул мне и продолжил: – Я всегда понимал агрессию как неоспоримое доказательство преимущества мышц над количеством мозгов. Но только не в отношении мудрого орка! – он снова шумно глотнул, неожиданно вперил застывший взгляд в одну точку и … рухнул назад во двор, унеся с собой часть стены. Под прилавком горестно взвыл разоренный трактирщик. Я усмехнулась, выудила из кошеля пару