Николай II. Расстрелянная корона. Книга 2. Александр Тамоников

отступила, но это было невозможно.

      Александра Федоровна на коленях молилась пред иконостасом. Великая княгиня Ольга плакала.

      Кто-то из прислуги тихо проговорил:

      – Надо бы священника позвать.

      Это взбесило Николая.

      – Все вон! – крикнул он.

      Прислуга и доктора ушли.

      Настенные часы пробили полночь.

      В это время в апартаменты вошел Распутин. В обычной одежде, с сумкой, спокойный, сосредоточенный.

      Императрица бросилась к нему:

      – Григорий! Молю, спаси Алешу! Все, что хочешь, получишь, Гриша!

      – Сказал, успокойся. Я здесь, значит, цесаревич не умрет.

      Николай подошел к старцу:

      – Ты спасешь сына, Гриша? Скажи, ведь спасешь?

      – Я же говорил, цесаревич будет жить.

      – Если ты спасешь сына, то проси, что хочешь.

      – Эх, Николай, ты царь великой державы, умнейший человек, а одного понять не можешь. Не надо мне никаких благ. У меня есть все, что мне нужно. Меня к тебе Господь послал, а разве за милость Божью платят? Молитесь. В спальню к цесаревичу не входите и никого туда не пускайте. Утром сам выйду. – Распутин прошел в спальню, прикрыл за собой двери.

      Время тянулось очень медленно. Императрица молилась до тех пор, пока силы не покинули ее. Великая княгиня Ольга помогла Александре Федоровне подняться и сесть на диван.

      Император, не находя себе места, бродил по комнате и курил одну папиросу за другой. Потом он перешел в кабинет. Николай не мог видеть страдания жены, хотя его собственное сердце готово было разорваться от душевных мучений.

      Он вспомнил рождение Алексея, сильную радость, полученную при известии о том, что императрица благополучно разрешилась мальчиком. Затем у цесаревича появились признаки наследственной болезни, и страх сменил радость. Многое вспомнил российский император, пока за окном не забрезжил рассвет.

      Он вернулся в апартаменты. Александра Федоровна сидела на диване, глядя в одну точку. Ее губы едва заметно шевелились. Императрица молилась.

      Рядом с ней находился доктор Деревянко.

      При появлении императора он поднялся и сказал:

      – Я дал государыне успокаивающее. Может быть, и вам, ваше величество?..

      – Ничего не надо. Да и какой толк от ваших таблеток, Владимир Николаевич?! Алексей страдает, а вы не можете остановить приступ. Зачем мне ваше успокоительное? Боже, как же медленно тянется время. – Император указал на великую княгиню Ольгу, дремавшую в кресле, и приказал: – Проводите ее в комнаты. Ей-то чего маяться?

      – Хорошо, ваше величество. – Деревянко увел княгиню.

      Часы пробили шесть. От их ударов Николай вздрогнул. Они показались ему траурным звоном колокола.

      Очнулась и Александра Федоровна.

      Через несколько минут из спальни цесаревича вышел Распутин. Ворот рубахи нараспашку, рукава закатаны, лицо бледное как снег, в глазах чрезмерная усталость и… спокойствие. Все то же, которое император отметил в глазах старца по приезде.

      Николай и Александра