Модистка из другого мира. Антонина Циль

как он до нее добрался? Мы же были начеку!

      Второй, с голубыми люминесцирующими тенями на веках, покачал головой и сделал знак: тише.

      Кто эти милые фрики, почему они так заботятся о незнакомом человеке? Откуда знают ее имя? Почему так смешно его произносят – с ударением на последнюю букву?

      Мучительно хотелось спать. Тошнота отступила, спазмы прекратились. Но Лара старалась держать глаза открытыми.

      Это галлюцинации. Яркий сон. Она дома, спит, наверняка выпила что-то покрепче, чем гранатовый сок, хотя это на нее не похоже. С непривычки организм выдал вот такую реакцию – видение настолько реальное, что тянет вызвать попа с кадилом.

      В больнице, самой обычной за исключением непривычной символики, Ларе сделали промывание желудка и наконец разрешили поспать. Засыпая, она смотрела на свое тело под простыней, какое-то длинное и… узкое. Ноги почти упирались в изножье койки.

      Глава 2

      Когда Лариса открыла глаза, ничего не поменялось. Она по-прежнему находилась в больнице. «Двое из ларца» стояли по сторонам ее кровати, состроив преданные физиономии.

      Один принес воды, второй, парень с накрашенными веками по имени Сежа, торжественно воткнул в вазу букет пурпурных роз.

      – От Марго, – многозначительно сообщил он. – Она ужасно беспокоится и винит в твоих бедах себя. Заставила меня пересказать ей все события этой ужасной ночи! А я, между прочим, не спал ни минуты. И ДавУ тоже глаз не сомкнул.

      «Даву, Лара, Сежа – как странно эти парни произносят имена, с ударением на последнюю букву», – подивилась Лариса.

      – Да-да, – поддакнул парень с обведенными черным глазами.

      – Скрытая камера? – с трудом выговорила Лариса, намекнув, что в курсе розыгрыша.

      – Исключено, лапонька, – успокоил ее Даву. – Полиция тут все проверила. Ни техно-жучков, ни магии. Можешь расслабиться. Никто чужой сюда не проникнет даже взглядом.

      Кажется, Лару опять поняли не так. Пить захотелось еще больше, от сухости во рту сводило челюсти. Зачесался нос, и Лариса вытащила руку из-под больничного покрывала. Посмотрела на нее в дневном свете и задергалась, пытаясь сесть:

      – Что это?

      Ладонь была узкой, как у подростка, длинной, с аккуратным маникюром, ни капли не похожей на плоские грубоватые пятерни Лары.

      – Это? Рука, – Сежа с любопытством наклонился над кроватью. – Какая сухая кожа. Ты обезвожена. Капнуть крема?

      – Почему она такая худая?! А ноги?! Что с моими ногами?!

      – О боже! – колдующий над вазой с розами Даву покачал головой. – Мы наконец-то заметили, что движемся к анорексии.

      – Мне нужно зеркало, – просипела Лариса.

      – Угомонись, – Сежа цокнул языком. – Врач запретил вставать. Лучше послушай новости. Их три: хорошая, средней паршивости и плохая.

      Парень присел на стул:

      – Во-первых, ты жива, это хорошая новость. Во-вторых, анализ подтвердил, что ты принимала наркотик. Однако – внимание! – в лаборатории выяснили, что им были обильно начинены фрукты.

      – Манго, –