Над строками Нового Завета. Георгий Чистяков

добавляет к этой картине несколько штрихов: прежде всего это рассказ о Сретении – о том, как Иосиф с Марией приносят сорокадневного Младенца Иисуса в храм. Рассказ, который все достаточно хорошо знают, хотя не все читали его так внимательно, как следовало бы. «А когда исполнились дни очищения их…», – говорит евангелист. Обратите внимание на слова: «очищения их». В Библии ничего об «очищении их» не говорится. И Ветхий Завет, и христианская традиция знают только очищение матери после рождения младенца (имеется в виду очищение от кровей пролитых), но отец или младенец в очищении не нуждаются. При чем же тут «очищение их»? Оставим пока этот вопрос, отметив, что это место вызывает явное недоумение.

      Второй парадоксальный момент в данном тексте заключается в том, что в этой сцене как бы нет родителей. Есть Младенец, есть старец Симеон, пророчица Анна, и только в последний момент появляются Иосиф и Мария.

      Третий парадокс. Родители Младенца приносят в жертву двух горлиц или двух голубков. В 12-й главе книги Левит говорится, что за очищение матери нужно принести в жертву голубя или горлицу, а двух горлиц или двух голубков жертвуют, как об этом говорит книга Чисел (6: 10), за нази́ра (

) – того, кто посвящен Господу. Иными словами, в Евангелии от Луки жертва приносится не за очищение Марии, Матери Младенца, а за что-то иное.

      И последнее: здесь ничего не говорится о выкупе за первенца, которого требует Закон (Числ 18: 15–16). Зато есть слова о пророчице Анне, которая «в то время подошедши славила Господа и говорила о Нем всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме» (Лк 2: 38).

      В греческом же тексте находим не «избавление», а λύτρωσις – «выкуп». Значит, речь идет о выкупе, но не о выкупе первенца, а о выкупе Израиля, как в 129-м псалме: «Ибо у Господа милость, и многое у Него избавление. И Он выкупит Израиля от всех беззаконий его»[1].

      Итак, здесь говорится о том, что Бог выкупит Израиля, Свой народ. И Симеон ожидает выкупа Израиля, сказано в оригинале, а совсем не утешения. Речь идет о выкупе за народ, и мы понимаем, что это – крестная смерть Иисуса, о которой мы читаем в тропаре: «Искупил нас еси от клятвы законныя честною Твоею Кровию; на Кресте пригвоздился, копием прободся, безсмертие источил еси человекам, Спасе наш, слава Тебе».

      Если представить себе, что рассказ о Сретении – это икона, но написанная словами, то сквозь сцену встречи Симеона с Богомладенцем и Его Матерью в храме как бы просматривается крест. На первом плане мы видим фигуру старца Симеона, Младенца на руках у Матери, пророчицу Анну с одной стороны, рядом со старцем и праведного Иосифа с другой, рядом с Марией, а сзади как бы уже просматривается крест, выкуп Израиля. Тогда становится понятно, о каком очищении идет речь. Не об очищении Марии от скверны, потому что Она и так чиста – «Нескверная, Неблазная», как мы молимся во время Великого повечерия. Речь идет об очищении людей от грехов их. Вот какой глубочайший смысл заложен всего лишь в одном слове «их» вместо ожидаемого «Ее». Очищение людей, выкуп за людей, символический выкуп

1

Перевод автора. – Ред.